Наверное, все хорошо помнят то время, когда сфотографироваться на память было настоящим событием. Оно случалось не так часто, и это был чуть ли не целый ритуал как для детей, так и для взрослых. Готовились очень основательно: выбирали день, подбирали наряды, делали причёски.
Сфотографироваться в школе было проще, но тоже волнительно, потому что на общей фотографии хотелось выглядеть особенно красиво, ведь она же общая и останется на память у всех. Может быть, для кого-то это и было обычным делом, но только не для меня. С большим трепетом я ждала день, когда в школу придёт фотограф, и пропустить это мероприятие было делом просто невозможным: уж очень любила я фотографироваться!
А теперь та самая история, которую помню до мелочей, как будто это было вчера. Весна 1970 года. Заканчивалась последняя четверть третьего класса. Как же нам всем надоели эти уроки! Скорее бы лето и на все три месяца к бабушке в Кириллов! Так мечтала я, глядя в окно нашей коммунальной квартиры, из которого открывалась панорама стеклозавода имени Сазонова.
И чем больше я думала и мечтала о каникулах, о бабушке и деревне, тем медленнее тянулось время. В какой-то момент оно вообще остановилось, так мне тогда казалось. Дурманящий запах молодой листвы, солнце, пение птиц, а главное – нежелание идти в школу заставили придумать план, который поможет прогулять ну хотя бы денёчек!
«Скажу, что болит голова, – придумывала я. – Нет! Голова – это слишком просто. Скажу, что болит живот, – решила окончательно. – Живот, что ни говори, посерьёзнее головы будет, сразу поверят».
Наступил вечер, и я пожаловалась маме, что у меня болит живот. Но мама, к моему разочарованию, отреагировала на это спокойно. «Сильно болит?» –
спросила у меня. «Н-нет, не очень», – неуверенно протянула я. «Тогда давай немного подождём», – предложила мама. «Давай подождём», – согласилась я.
И мы немного подождали. «Ну как твой живот?» – где-то через час спросила мама. «Болит», – не моргнув даже глазом, ответила я. И тогда мама, недолго думая, повела меня в медпункт, который находился возле проходной стеклозавода и работал круглосуточно.
Я немного струхнула. «Что делать? Может, признаться, что наврала, пока не поздно?» – мелькнула в голове мысль. Но я тут же отбросила её, сообразив, что в таком случае весь мой план накроется медным тазом и придётся завтра идти в школу. А желания идти туда у меня всё ещё не появилось.
Фельдшер, дежурившая тем вечером в медпункте, осмотрела меня и, потрогав живот, предположила, что в этом месте, на которое я указала, обычно болит аппендикс. «Пусть полежит немного на кушетке, может, пройдёт», – сказала она маме, положив мне на живот холод.
«Как быть? Может сказать, что полегчало?» – услышав про аппендицит, в панике подумала я. И тут же мысленно оборвала себя: «Ни за что! Уж врать так врать!» Я всё ещё надеялась, что моя задумка сработает и назавтра в школу я не пойду ни под каким предлогом!
Полежав где-то с полчаса, я начала проявлять беспокойство, притворяться мне уже изрядно поднадоело. Но и сдаваться не собиралась. «Болит?» – участливо спросила фельдшер. «Болит», – уже привычно солгала я. Встревоженная фельдшер вызвала скорую помощь из Чагоды. Я уже всерьёз перепугалась: дело принимало совсем серьёзный оборот. «Может, всё-таки сказать, что всё прошло и уйти домой, пока не поздно?» – опять возникла в моём мозгу спасительная мысль. «Нет! – сама себе решительно возразила я. – Пусть приедут и скажут, наконец, моей маме, что завтра больному ребёнку лучше денёк побыть дома!».
Прибывшая из Чагоды бригада скорой помощи, обследовав мой живот, подтвердила, что это, скорее всего, аппендицит и надо меня везти в районную больницу.
«Что же делать? Что делать?» – запаниковала я. Больница в мои планы совсем не входила. «Может, всё-таки признаться, что я всё придумала? Хотя вряд ли это уже поможет. Да и неудобно, что целых два часа морочила голову взрослым людям», – подумала я.
Впрочем, выбора, как я понимала, у меня уже не было. «Ладно, пусть везут, полежу денёк в больнице – и домой», – покорилась я судьбе, залезая в машину скорой помощи. В Чагоду приехали в полночь. Меня переодели и привели в палату, где было четыре кровати. Три из них были заняты, а на четвёртую легла я. И как только положила голову на подушку, тут же уснула. Но вскоре меня разбудила медсестра и повела из палаты куда-то по коридору. Я покорно шла за ней и злилась на себя за то, что затеяла этот дурацкий план! Уж очень сильно хотелось спать.
Когда на меня надели белую длинную рубаху, такие же белые матерчатые сапожки на завязочках и подвели к дверям, где было написано «ОПЕРАЦИОННАЯ», я в одну секунду поняла, что меня ожидает! Сна как не бывало! От страха я заревела что было мочи и, вырываясь из рук медсестры, закричала, что всё хорошо и ничего не болит, но меня уже никто не слушал. Медперсонал выполнял свою привычную работу уверенно и чётко: руки и ноги мои были пристёгнуты ремнями к операционному столу, перед лицом зашторили белую занавеску, которая отделила меня от хирурга и его помощников. Вверху висела огромная лампа, состоявшая из множества маленьких лампочек. В одно мгновение все лампочки загорелись – и началась операция. Подробности этой экзекуции рассказывать не буду, скажу только, что и доктор, и медсёстры, как могли, успокаивали меня, задавали отвлекающие вопросы, но я орала так, как орут, когда режут.
Операцию делали под местным наркозом, долго не могли найти злополучный аппендикс, а когда нашли и удалили, хирург, показав его мне, сказал: «Вот, посмотри, ещё бы немножко и лопнул, вовремя успели!» Правду он сказал или тоже наврал, не знаю, но мне от этого было не легче.
Через неделю меня выписали. Все одноклассники были уже на каникулах. Наконец и я отправилась к бабушке в деревню, где ещё долго ходила на перевязки, так как один из швов загноился и никак не хотел заживать. Самое неприятное, что купаться было нельзя и играть в волейбол тоже. Вот такая расплата за враньё!
А история этой фотографии заключается в том, что меня на ней нет. А всё по причине того, что я однажды не захотела идти в школу и соврала маме и врачам, что у меня болит живот. Ну а что было дальше, я думаю, вы уже догадываетесь: как раз тогда, когда я валялась по своей глупости на больничной койке, в школу пришёл фотограф и сделал это фото. Эх, если б мне об этом знать заранее! Как вы думаете, случилась бы эта история со мной, если бы мне днём раньше сказали, что придёт фотограф и будет делать общую фотографию класса? Думаю, вряд ли…
Т. СЕМЁНОВА, д. Карботка
Фото предоставлено автором
