Человеческая жизнь похожа на коробку спичек. Обращаться с ней серьёзно – смешно. Обращаться несерьёзно – опасно. Не помню, кто это сказал, но сказал очень точно. Я играл своей жизнью, как коробком спичек, и не раз крепко обжигался, прежде чем осознал свои ошибки.
С детства был крутым парнем
В прошлую субботу у меня был юбилей. Семьдесят лет – это уже серьёзный возраст! Не думал, что доживу до такой солидной даты с моим-то здоровьем. Вот уже четырнадцать лет, как после операции по удалению тромбов в сосудах шеи я заработал инсульт и стал инвалидом. Для меня это было таким ударом, что сначала жить не хотелось. Но благодаря поддержке друзей, родных и медработников я поверил в свои силы и стал бороться за каждый новый день жизни. Это очень изматывающая задача, но другого выхода у меня просто не было и нет. Поневоле оказавшись на обочине жизни, я в период тяжёлых бессонных ночей вспоминаю своё детство и юность, родных и друзей и главное дело всей своей жизни – футбол.
Родом я из рабочего посёлка лесозаготовителей Юмпаш. Мама моя, Надежда Александровна, была учительницей, отец, Константин Александрович, работал в лесу. В детские годы я родителей практически и не видел, они с раннего утра до позднего вечера пропадали на работе. Воспитывали меня дедушка с бабушкой. И ещё у нас была маленькая собачка по кличке Мазурик. Бабушка Миропия и дедушка Саша родом из Усть-Кубинского района. Дед служил сапёром в финскую и Великую Отечественную войну, воевал под командованием маршала Конева, победу встретил в Праге и вернулся домой живым и невредимым.
Моей любимой игрушкой в детские годы было охотничье ружьё. Дед рано научил меня набивать патроны, заряжать и стрелять, выдал патронташ, и я в шестилетнем возрасте мог на весь день уйти на берег дальнего озера, закинув за спину ружьё. В те неспокойные послевоенные годы ружьё почти в каждом доме висело на стене и патроны на всякий случай были всегда под рукой. На лесозаготовках работали пленные немцы и высланные из больших городов хулиганы и тунеядцы – всякое могло случиться. Несмотря на то, что ружья были в свободном доступе, без необходимости их в ход не пускали. А если, не дай Бог, кто из охотников начнёт блажить, ружьё отнимали и выгоняли таких из своего круга.
Когда посёлок Юмпаш закрыли, родители переехали в Пидьму, а дед с бабушкой – в деревню Паньково. В первый класс я пошёл в Пустынской школе. Но вскоре родители переселились в город. Сначала жили на квартире, а потом дед помог отцу поставить дом на улице Революционной. Я рос вспыльчивым и горячим. Если родители начинали отчитывать меня за мальчишеские проделки, я вскакивал на велосипед и уезжал за сорок километров к бабушке с дедом. Остыв, тем же способом возвращался обратно.
В футболе старался быть лучшим
Начав учиться в городской восьмилетней школе, я «заболел» футболом. Футбол на многие годы станет главным делом моей жизни, затмит собой всё: учёбу, семью, родных. На уроках вместо учебников я читал книги и журналы о футболе. Заигравшись с мячом на перемене, мог запросто не услышать звонок и опоздать на урок. Видя, как самоотверженно я оттачиваю владение мячом, некоторые педагоги смотрели на эти мои выкрутасы сквозь пальцы. Моими первыми наставниками в футболе стали директор школы Александр Иванович Терентьев, учитель физкультуры Адольф Филиппович Морозов, Слава Котов, Евгений Иванович Фролов, Алексей Зайцев. К ним я относился с большим уважением.
Возможно, со стороны это было и незаметно, но я всегда комплексовал по поводу своего невысокого роста, ведь рост имеет значение не только в баскетболе, но и в футболе тоже. И мне приходилось доказывать свою пригодность к футболу более ловким владением мячом. Старался не пропускать тренировки, гонял мяч по стадиону и спортплощадке днём и вечером и добился своего: меня заметили, выбрали капитаном городской детской сборной команды. Мы успешно участвовали в первенстве по футболу среди дворовых команд на приз клуба «Кожаный мяч», в многочисленных розыгрышах областных турниров. Перевес в товарищеских встречах по футболу с командами из других районов почти всегда был на нашей стороне, поражения случались редко, в крайнем случае мы сводили счёт в матчах к ничьей. Мы настолько были преданы своему увлечению, что даже выпускали стенгазету «Футбол», которая висела в школьном спортзале. У нас было по две тренировки в день, но нам это было не в тягость, мы все хотели стать настоящими футболистами, как Эдуард Стрельцов.
Как теперь понимаю, немало наделал я в своей жизни глупостей. Наверное, не стоило тогда так рано уезжать из родного города и надо было батьку побольше слушать. Но мне стало тесно в рамках местного футбола, хотелось на простор, в команду более высокого уровня. И, окончив восьмилетку, я уехал в Череповец, поступил в профтехучилище. Одновременно стал играть в футбол под руководством тренера Александра Андреевича Матыцина. Потом перешёл в сборную завода металлургов, играл в дублирующем составе. Моим тренером стал Александр Иванович Сучков.
Потом была служба в армии. Полгода я служил в Советском Союзе, а остальное время – в Монголии. Служба проходила в непростых условиях, но я человек закалённый, привык к суровому климату. Меня даже хотели направить на курсы прапорщиков. В армии я и начал сильно выпивать. А годы после армии вообще вспоминать не люблю.
Годы, вычеркнутые из жизни
За что получил срок, так до конца и не понял. Считалось: за пьяную драку, в которой меня избили до сотрясения мозга да на меня же всё и повесили. В итоге три года я провёл в Шекснинской колонии. Вернувшись, полтора года, не помня себя, пил. Пил часто и досыта. У людей, наверное, сложилось впечатление, что я и до сих пор пью. А я завязал со спиртным с рождением дочери. Странное дело: некоторые люди всю жизнь пьют – и ничего, а у меня начались проблемы в семье. Так что пить я бросил поневоле. И дело даже не в состоянии здоровья, просто я вдруг понял, что живу как-то не так. И задумался. А потом пришёл к Богу. В этом мне помог священник Алексей Фомичёв. Потом мы с ним как-то разошлись по жизни, и моим духовным другом на какое-то время стал Володя Городов. Но сейчас и он не заходит. Теперь мне часто помогает и поддерживает в вере Алексей Мелехов.
Когда я вернулся из лагеря, батька на второй же день отправил меня в лес стропальщиком. Потом я работал кочегаром, грузчиком на баржах. Мама, жалея меня, не раз говорила: «Шурка, будешь таскать мешки, в старости в угол сядешь!» Как в воду глядела: так и получилось. Теперь вот мучаюсь позвоночной грыжей. А тогда я старался заработать побольше денег, ведь у меня появилась семья. Но на первом месте по-прежнему был футбол: в то время я ещё вовсю играл за сборную города.
Футбол был для меня всем
Но пришло время, когда я уже не смог играть в футбол наравне с молодыми ребятами. А играть хотелось. Иногда пачкой дрожжей подкупал школьного сторожа, чтобы он дал мне ночью погонять мяч по спортзалу. Футбол по-прежнему оставался моим самым главным увлечением и влечением. Тренировать подростков я начинал ещё до армии. Валера Чамин, Слава Богданов и другие ребята, которые потом играли в большой футбол, азы владения мячом осваивали под моим началом. Поэтому, когда в восьмидесятые годы Виталий Савин, Александр Бирка и Николай Семенков задумали возродить в районе детский футбол и пригласили меня помощником-консультантом, я был очень счастлив. Проводил с ребятами всё свободное время, был строгим и требовательным, воспитывал в них бойцовский дух, волю к победе. А сам по-прежнему калымил грузчиком на баржах, потому что платили мне за тренерство чисто символически. Мешки потаскаю, корку хлеба в рот возьму и бегу тренировать ребят. Жена справедливо упрекает меня, что я не видел, как выросли собственные дети, отдавая всего себя чужим пацанам.
Футбол на протяжении всей жизни оставался для меня всем. Постепенно другие наставники отошли от тренировок, у них появились свои дела, и я стал главным и единственным тренером ребят. Проблема состояла в том, что у меня не было специального образования, а требования в спорте к тем, кто занимался с детьми, становились всё строже. Конечно, я старался изучать книги и журналы о футболе, просматривал и анализировал футбольные матчи, был очень требовательным к ребятам в отношении учёбы. И, что греха таить, не находя нужных слов, зачастую свои команды привычно сопровождал порцией крепкого мата, за что мне часто доставалось от родителей моих воспитанников. Но и результат был налицо: впервые приняв участие в областном финале игр на приз клуба «Кожаный мяч», мы заняли пятое место в средней возрастной группе, а уже через год были вторыми и с каждым годом улучшали свою результативность. Очень рад, что теперь начатое мною дело много лет продолжает мой воспитанник Сергей Рыкшин, в отличие от своего наставника получивший высшее образование.
Эх, иметь бы мне в мои молодые годы ума побольше, я мог бы быть отличным тренером и заниматься любимым делом до старости! Но не оказалось тогда рядом со мной человека, способного наставить на путь истинный. Да что теперь об этом вспоминать? Сергею я благодарен всем сердцем ещё и за то, что все эти годы он остаётся моим близким другом и помощником. Благодарен за помощь и поддержку я очень и очень многим: депутату Валерию Золотову, с которым когда-то играли в одной команде, Елене Сидоровой, бывшему директору ФОКа, а теперь начальнику областного спортивного комплекса; Юрию Чичину, Валерию Нелединскому; областным тренерам Вологодской футбольной школы Руслану Санталову, Игорю Иоффину, Олегу Кузьминскому, Дмитрию Жиобаксу; воспитанникам Сергея, за которых я ходатайствовал в области, которые и теперь играют (один в Питере, другой в Вологде) Денису Дмитриеву и Андрею Войтюку; соцработнику Ольге Грибовой и старшей медсестре Елене Лебедевой. До сих пор поддерживаю отношения с вологодскими врачами.
Вот уже четыре года зимой я не выхожу из квартиры совсем, а летом гуляю только во дворе. Читать люблю, но читаю мало, так как быстро устаю. Понемногу занимаюсь на тренажёре. В минувшем году чувствовал себя совсем плохо, часто падал в обморок. По осени меня прямо во дворе подобрали: я внезапно потерял сознание. Спасибо неравнодушным людям, которые меня каждый раз спасают: медсестре со скорой Ольге Волковой, моему соседу врачу-невропатологу Валерию Медовикову.
С глазу на глаз вологодские врачи говорили мне откровенно: «Сашка, с твоими болячками ты уже не должен жить вообще». А я назло всем выжил и живу! Потому что всё ещё люблю жизнь, хоть и считаю, что прожил её зря. Кто-то, возможно, скажет, что ничего не может быть глупее, чем желание жить, когда сил уже не остаётся, быть в тоске от своего существования и влачить его. Но я не привык сдаваться судьбе на милость и я ещё повоюю! Слышите? И верю, что Господь даст мне на это силы.
А. СЕРОВ, г. Кириллов
Фото Т. Погодиной
