Старое, слегка уже потемневшее от времени фото. С фотографии на нас смотрят две совсем молодые девчонки. Такие юные, такие наивные и беспечные. Молодые красивые лица, чистый взгляд ясных, распахнутых навстречу целому миру глаз. Девушки верят в своё светлое будущее, хоть и ничего не знают о том, что их ждёт в жизни.
Одна из девчонок на фотографии – Людмила Разинина, тогда ещё Кирина. Вот что вспоминает она, глядя на дорогой сердцу и горький привет из юности: «Получилось так, что недавно мне по делам довелось побывать в селе Устье-Кубенском, где живёт моя давняя подруга Зоя. Узнав, что я приезжаю, она очень обрадовалась, прибежала в Дом культуры, где проходило наше мероприятие, и пригласила в гости.
Очень тёплый приём, знакомство с её мужем и очаровательной внучкой Марусей завершились совместным просмотром старых фотографий. И вот на одной из фотографий я увидела себя с моей самой близкой школьной подружкой Ирой. Сразу в памяти всплыли школьные годы, юность, первая любовь…
С Иринкой в девятом и десятом классах мы были просто неразлучны: вместе ходили в школу и из школы, сидели за одной партой, делились всеми девичьими секретами, бегали на танцы.
После окончания школы я осталась в Кириллове, а Ира поступила учиться в Петрозаводский университет. Мы скучали в разлуке, писали друг другу письма почти каждый день, рассказывали обо всём, что с нами происходило. Каникулы, когда Иринка приезжала домой, были для нас с ней настоящим праздником: расставались только, чтобы хоть немного поспать.
И вот Иринка влюбилась: понравившийся ей мальчик учился в том же универе, на год старше её. На очередные каникулы Ира приехала не одна. Познакомились. Мне он тоже понравился, я была рада за подружку. Они строили совместные планы, шутили про свои будущие профессии: она будет сажать лес, а он – его рубить.
Они поженились, и после окончания университета муж Иры получил распределение на работу в полста километрах от Петрозаводска. Им дали квартиру: у них появился на свет сынок Сашенька. Муж уже работал, а Иринка заканчивала университет. Пришла пора сдачи государственных экзаменов. Муж оставался с сыном, а Ира каждый день ездила в город в университет: сдавала госы.
К большому моему сожалению, воспитаны мы с ней были нашими мамами в излишней строгости. Наши добрые мамочки старательно берегли нас от всего, что могло бы посягнуть на девичью честь. Наше мировоззрение формировалось на основе правильных книг и романов классиков, где ценились чистота и невинность, где не было разврата, а была красивая любовь и романтические отношения.
Случилось так, что на какое-то время нас с Иринкой захватила обычная жизненная круговерть и мы не поддерживали отношения. И вдруг однажды без предупреждения забегает ко мне Ира: поцелуи, обнимашки, визг, радость. Чуть не с разбегу она мне рассказывает, что, когда ездила на госэкзамены, была кормящей мамой. Молока у неё было очень много, а уезжать приходилось на целый день. Сцеживать молоко в течение дня было некогда, негде да и стыдно. Представляете? Ей было стыдно! В результате она заработала мастит, причём серьёзный: было предложено оперироваться. Диагноз врачи поставили страшный – онкология. Врач разговаривал с её мужем о возможных последствиях. А тот попросил в ответ: она такая красивая, молодая, если возможно, сохраните грудь.
Иринка показала мне шрамы, была весела, счастлива, что операция прошла успешно. Сказала, что как приедет обратно, сразу снова ляжет в больницу и пройдёт курс химиотерапии. А потом, как сказал доктор, ей надо родить ещё: лактация молока пойдёт и здоровье восстановится. Весело и беспечно болтали мы с нею обо всём, пока её муж, соскучившись и устав сидеть с ребёнком, за ней не пришёл.
Они уехали и как в воду канули: ни одного письма от неё. Я и предположить не могла, что видела тогда Иринку последний раз в жизни. Однажды поздним осенним вечером, возвращаясь домой от мамы, я услышала, как вслед мне сквозь рыдания проговорила женщина: «Люда, вот ты живая идёшь, а Иринки больше нет… Я же с похорон еду… И грудь у неё отняли, а спасти не смогли…» Это была Ирина мама. Я, как могла, поуспокоила её, и она рассказала мне подробности последних месяцев жизни моей многострадальной подружки. Мне стало так страшно, так жутко, ведь нам с нею всего по 23 года тогда было. И вдруг смерть? Откуда? Это было так непостижимо, что казалось совсем несовместимым с действительностью.
Прошедшие десятилетия притупили в моей груди боль от этой утраты, хотя свою подругу я не забывала. И вот, рассматривая старую фотографию (Зоя отдала мне её), я вспоминаю наши с Иринкой разговоры, юные мечты, нашу наивную невинность, наши школьные влюблённости, а перед глазами стоит её лицо: я слышу её голос, её смех. И вдруг явственно осознаю, насколько хрупка наша жизнь, какие нелепые бывают ситуации. Сцедить молоко в университете Ирине было стыдно. Она терпела неудобства и сильную боль в груди до возвращения домой и в результате приобрела страшную болезнь. Всё ведь исходит от воспитания. Нас так воспитывали: девушка должна быть скромной, чистой и невинной во всём. Обнажить грудь на людях в университетском туалете – да как такое возможно! А ведь кто знает, вдруг, если бы не этот ненужный стыд, возможно, всё было бы по-другому? И Ира бы была жива, и у ребёнка была бы мама, а у меня родная душа. Многие годы мне Иры очень и очень не хватало. И снова память растревожила душу».
Вот такую трагическую историю скрывает за собой памятное фото полувековой давности. Две закадычные подруги, а какие разные судьбы…
Подготовила Татьяна ПОГОДИНА
Фото предоставлено Л. Разининой
