Середина августа 1972 года была очень жаркой и даже засушливой. Горели леса и торфяники. Я спасалась от зноя на озере и была счастлива от того, что впереди ещё целых десять дней отпуска. Но неожиданно вызвали в райком партии. Шла в безмятежном состоянии, ведь отпуск ещё не закончился.
Как в омут с головой
Только безмятежность моя была недолгой: в райкоме партии мне предложили перейти из средней школы, где я была в должности пионервожатой, на работу в редакцию, готовить передачи для районного радио. При этом времени на раздумье не дали. Принять решение я должна была тут же, не выходя из кабинета. Только начав работать, я поняла, почему было такое требование: знали, что, поразмышляв день-другой, ни за что не согласилась бы на новую работу.
С остатками отпуска пришлось распрощаться: с выходных предстояло идти на новую работу. Правда, в райкоме подбодрили, мол, бояться нечего, две недели буду работать под руководством моей предшественницы А.А. Лукьяновой. Значит, будет возможность у неё поучиться.
И всё же не зря понедельник считается тяжёлым днём. Проблемы начались сразу же, как только переступила порог кабинета и увидела на столе два листка бумаги. На одном крупным почерком Александра Арсентьевна извещала меня о том, что появится через две недели для передачи дел. А на другом листке – план следующей радиопередачи, там было всего пять пунктов. Как выяснилось, первая передача должна состояться уже во вторник вечером и на всё у меня оставалось не многим более полутора дней!..
Это было как ведро ледяной воды. Около часа я тупо смотрела на эти два листка, а потом спохватилась: времени-то остаётся всё меньше и меньше, а передачу не отменить и помощи, получается, ждать неоткуда.
Ещё с полчаса так же тупо смотрела на телефон, а в голове ни одной мысли, ни одной идеи. Куда звонить и о чём спрашивать – не знаю. А время шло и шло. Наконец, мозги стали вставать на место. С дрожью в голосе, с заиканием на каждом слове стала названивать по всем номерам в телефонном справочнике. К вечеру появились первые три информации.
Во вторник уже шла в редакцию как на казнь. Проклинала себя за то, что так легкомысленно согласилась на эту работу. С величайшими муками, но положенное количество информации с полей и ферм, из трудовых коллективов города всё-таки добыла.
Конец рабочего дня. До начала радиопередачи остаётся меньше часа. Людмила Сергеевна Кудряшова, работавшая секретарём-машинисткой, принесла мне уже отпечатанные материалы. Прочитала свои опусы, глянула, сколько печатных листов получилось – и пот холодный прошиб: на 15 минут этого явно не хватит, передача получилась короткой. Я в панике, понимаю, что уже ничего найти не успею. И тут появился редактор газеты Василий Михайлович Волокитин. А в руках у него два листа машинописного текста – расширенная информация из колхоза «Коминтерн» о начале уборки зерновых в какой-то бригаде, о небывало высоком урожае. Это было моё воскрешение из мёртвых! От радостного волнения горло перехватило, и я только и смогла пискнуть: «Ура!» Затем подхватила все листы и помчалась на телеграф, где был оборудован радиоузел. Дикторы уже были наготове, передача состоялась.
В среду я уже шла на работу как на бой: опять два дня на подготовку передачи, опять кровь из носу, а материал нужно добыть! И я даже отважилась сходить в райпищекомбинат, где как раз оказалось перевыполнение плана. Записала рассказ директора на магнитофон. И всё же было маловато. И опять редактор подкинул пару материалов, сказав, что они срочные и нужно обязательно поставить в передачу. А мне от радости хотелось закричать: «Да, если и не срочные, то я всё равно бы их сегодня поставила, у меня другого выхода нет!»
Позднее мои будущие коллеги рассказали, что я в эти дни ходила с таким испуганным видом и на моей физиономии была такая тоска, что смотреть на меня без жалости было невозможно. Поэтому и изобрели такой деликатный способ мне помочь. Так и хочется сказать: «Низкий вам поклон, дорогие мои спасители!» Только вот сказать уже некому, кроме Анатолия Александровича Погодина, который, к счастью, здесь, в городе, и в добром здравии.
Так подробно обо всём рассказываю только для того, чтобы читателям стало понятно, какие удивительные люди оказались тогда со мной рядом, как бережно относились они к новичкам.
Неожиданная командировка
Утром, в пятницу, зашёл познакомиться только что вышедший из отпуска зав. отделом партийной жизни, он же секретарь парторганизации, В.А. Румянцев. Виктор Александрович тут же предложил поехать с ним в Колкач: «Пора тебе с районом знакомиться».
Поехали. Но сразу за Никольским Торжском начались проблемы. День набирал обороты, жара перешла в зной. Машина накалилась, как сковородка на огне, и стала настоящей душегубкой. Пробовали открыть окна, но стало ещё хуже. Вдоль дороги горели торфяники, дым был густым и неподвижным. Да ещё вдобавок навстречу нам шли и шли машины с зерном и поднимали на грунтовой дороге пыль до небес. Ехать пришлось с включёнными фарами и на самой малой скорости.
Под вечер, когда уже в блокнотах набралось по несколько материалов, отправились обратно. Дома, прежде чем встать под душ, замочила перед стиркой одежду, и вода сразу покрылась густым слоем серых хлопьев.
Такой выдалась моя первая неделя в редакции. Каждый день обуревали сомнения, справлюсь ли. И очень хотелось сбежать. А не сделала этого только потому, что почувствовала поддержку и доброжелательность моих новых коллег. А они, оказывается, тоже гадали, сбегу я или останусь? Вот и старались помочь быстрее освоиться на новом месте. Каждый из этих людей внёс свою лепту в моё становление как журналиста. И каждый достоин памяти и уважения.
Они были рядом
Василий Михайлович Волокитин – бывший фронтовик, заядлый охотник, видный мужчина, которого и седина не портила. Личность во всех отношениях колоритная. Руководитель он был немногословный, но умел любого к себе расположить. Пусть и скупо, но всегда отмечал каждую творческую удачу любого журналиста. А в нашей работе это так важно! Порой доброе слово оказывалось ценнее гонорара.
Однажды честно призналась Василию Михайловичу, что пришла в редакцию на два года. Когда в школе освободится место учителя русского языка, я снова вернусь туда. На что он ответил: «Выкинь эту чушь из головы, никуда отсюда не уйдёшь, сама не захочешь. Ты наш человек». Всерьёз эти слова не восприняла, но как же он оказался прав! Вместо двух лет проработала 37.
Мой первый наставник тоже оказался очень интересным человеком. Виктор Александрович Румянцев имел большой вес в коллективе и как журналист, и как секретарь партийной организации. Он умел работать спокойно, без видимой спешки, суеты, без авралов. Как всё успевал – загадка. Но я не помню ни одного случая, чтобы материал сорвался. На стол редактора всё запланированное ложилось вовремя. Виктор Александрович был первоклассным фотографом и любил это дело. Он хорошо знал район и людей, пешком добирался по бездорожью, чтобы поговорить с интересующим его человеком. Наравне со всеми работал по субботам летом и осенью в подшефном совхозе. И мало кто знал, насколько серьёзно он болен…
Заведующий сельхозотделом Александр Васильевич Плеханов исходил весь район вдоль и поперёк, был своим человеком в любом колхозе и совхозе, знал там наперечёт не только руководителей и главных специалистов, но и доярок, механизаторов, многих ветеранов. Позднее на долгие годы, до самого выхода на пенсию, он станет нашим бессменным редактором. Вместе с ним мы пережили тяжелейший период в годы перестройки, когда финансирование было почти на нуле, зарплата задерживалась надолго и перспективы не виделось. Александр Васильевич никогда не жаловался на трудности, проблемы, всё переживал молча, в себе, весь огонь принимал на себя. А мы знали его только как надёжного руководителя, душевного человека, создавшего очень дружный коллектив и оберегавшего нас от любых нападок.
Вместе с Александром Васильевичем в те же годы работал К.С. Церковницкий, тоже бывший фронтовик. Супругов Церковницких я знала как высокообразованных, интеллигентнейших людей. И когда в первый раз отправилась с Константином Сергеевичем в командировку, всю дорогу гадала, как он будет разговаривать на ферме с доярками, какой тон возьмёт. Если они почувствуют его превосходство в интеллекте, то замкнутся и разговор не получится, каждое слово придётся вытягивать клещами. А значит, мне ничего не удастся записать на магнитофон и в передачу ставить будет нечего. Но все мои опасения оказались напрасными. Константин Сергеевич на ферме был своим человеком и никакой дистанции не держал, шутил с доярками, расспрашивал о семейных делах, о детях. И я не заметила, когда разговор перешёл на дела на ферме, даже магнитофон не сразу включила. Словом, эталон интеллигентности К.С. Церковницкий, сам того не подозревая, дал мне мастер-класс общения на равных с людьми труда. А в основе такого общения было его глубочайшее уважение к любому человеку-труженику.
Заведующий отделом промышленности А.Н. Лукьянов, когда я пришла в редакцию, уже готовился к выходу на пенсию. Но успел поднатаскать меня в вопросах освещения промышленности района. Когда что-то мне объяснял, всегда приговаривал: «Ты ведь мне как дочка вот и поучаю». Работал Алексей Николаевич по-своему, не любил засиживаться за столом. Глянет в свои записи в блокноте и ходит по коридору, обдумывает. А когда часть текста в голове сложится, садится за стол и записывает. Следующий кусок опять обдумывает, гуляя по коридору. Так и появляется его статья.
Особая роль в подготовке номера газеты была у ответственного секретаря Валентина Николаевича Нахалова. Его фронтовой путь был отмечен множеством наград, правда, мы так их и не увидели – очень скромный был человек. К Валентину Николаевичу стекались все наши материалы, отобранные редактором в номер. А уж как разместить их на полосе, подсчитать со строкомером в руке, сколько места займёт каждый, решить, как лучше оформить полосу – всё это было заботой Валентина Николаевича. Сидит, сосредоточенно мудрит над макетом полосы, строчки подсчитывает, шрифт подбирает… А когда всё улеглось, полоса вырисовалась – вздохнёт с облегчением и уже улыбается, шутит. Без шуток и приколов он и часа не выдерживал. Понесёт материалы линотипистам в набор – и сразу в обоих цехах шум, смех, шутки. Это Валентин Николаевич всем минуту отдыха устроил.
Немногим раньше меня стала работать в редакции корректором Ирина Веселова. Она настолько грамотно вычитывала полосы, что даже не верилось, что стаж совсем маленький. Природа щедро наделила этого человека уникальными способностями: за что Ирина ни бралась, всё у неё получалось. Имея всего лишь среднее образование, она тут же, в редакции, освоила профессию бухгалтера и проработала в этой должности до 64 лет. Причём всё постигала сама, даже на курсах ни разу не была.
Молодёжь зелёная
Наряду с мэтрами в редакции были и молодые корреспонденты. Ещё и сейчас помнят в районе неугомонного и очень лёгкого на подъём Володю Макарова из сельхозотдела. Вот уж кто из командировок не вылезал! День проездит, ночью напишет и утром уже снова готов отправляться хоть на край света.
Через пару лет, когда решался вопрос о переводе меня в корреспонденты газеты, именно Володя Макаров помог мне в подготовке репортажа с фермы, который стал своего рода экзаменационным материалом. На новую должность я не рвалась, но, тем не менее, было бы неприятно, если бы мой материал «не потянул». Но Володя посоветовал в двух местах подправить, и получилось вполне прилично. А года через три ему пришлось уйти из редакции. И потом ещё долго-долго нам Володи не хватало.
На пару лет раньше меня начал работать в редакции Анатолий Погодин. Когда я появилась, он уже уверенно вёл молодёжную тему, был членом бюро райкома комсомола, активно участвовал в районной агитбригаде. Когда уезжал с ней выступать в сельских клубах, Василий Михайлович Волокитин ворчал: «Опять поёт и пляшет, а кто материалы писать будет?» Но ворчал просто так, для порядка. При этом в душе был уверен: вернётся Погодин и выдаст материал яркий, «горячий», талантливо написанный. Таким остаётся Анатолий Александрович и сейчас – яркой творческой личностью, известной всему району.
Чуть позже меня пришёл в редакцию Александр Кузьмин. Наверное, сразу четверо молодых – это головная боль для любого редактора. Ещё непонятно, кому из нас какая тема по силам, кто быстрее сможет добыть интересную информацию, на кого можно рассчитывать, что не задержит важный материал, подготовит его вовремя и так далее. К тому же, если случался просвет в работе, мы могли всей компанией уйти пораньше перед обеденным перерывом и без зазрения совести вернуться с опозданием. Могли поприкалываться, подурачиться в то время, когда редактор начинал уже нервно поглядывать на часы: время летит, а материалы в номер молодёжь всё не приносит… Но как бы там ни было, ни один редактор не позволил себе грубо поставить кого-либо из молодых на место. Отношение к нам было самое щадящее.
А каких нервов стоили наши часто написанные в авральном режиме материалы Людмиле Сергеевне Кудряшовой! Требования к корреспондентам у машинистки были конкретные: материалы сдавать на отпечатку вовремя и писать крупно, разборчиво, не портить ей зрение. Но и эти простейшие требования мы нередко нарушали, принося свои творения в последнюю минуту. Людмила Сергеевна посмотрит на часы, выразительно вздохнёт, взглянет на наши торопливые каракули – и снова укоризненный вздох. Но под нашими виноватыми и порой даже умоляющими взглядами она быстро смягчалась. И сразу же раздавалась пулемётная очередь печатной машинки. Буквально через несколько минут отпечатанный материал был уже в руках корреспондента.
… Пишу и думаю: как стремительно летит время! Впервые переступила порог редакции 49 лет назад. Почти полвека! А кажется, что было это вчера. И те, кто был рядом во время первых моих шагов на нелёгком журналистском пути, ещё энергичны, полны сил и творческих замыслов. Каждый из них был уникален.
Всех своих коллег вспоминаю с огромной благодарностью и горжусь, что знала этих людей. Тем, кого уже с нами нет, светлая память! А ныне живущим – здравствовать и наслаждаться каждым мгновением такой быстротечной жизни.
Татьяна КРУТОВА
Фото из архива редакции
