Пройдя нелёгкий путь милицейского служаки от простого следователя до руководителя отделом, я немало повидал
на своём веку. И теперь думаю, что всё не так просто происходит на этом свете, нас по жизни ведут и направляют какие-то неведомые
нам силы.
Мне всё же грех обижаться, жизнь моя складывалась хоть и трудно, но благополучно: я умел поддерживать хорошие отношения с товарищами и заводить знакомство с нужными людьми, начальство меня уважало и не обходило наградами и поощрениями, на здоровье тоже многие годы не жаловался, потому что был спортивно подкован.
После демобилизации из армии меня в Кириллове звали на работу и в военкомат, и в райпотребсоюз, и в Кузьминские судоремонтные мастерские. Выбор был широкий, но, одержимый идеей получить высшее образование, я раздумывал над тем, куда подать документы.
Когда однажды мне принесли повестку из милиции, очень удивился, так как ни в чём противозаконном замешан не был и никаких административных грехов за собой не числил. Поэтому хоть и недоумевал, но был спокоен. А вот родители мои расстроились, им казалось, что я где-то набедокурил, просто от них скрываю.
Всё разъяснилось на следующий день, когда я явился в районный отдел милиции. Начальник милиции стал уговаривать меня поступать на учёбу по линии Министерства внутренних дел и предлагать на выбор различные учебные заведения. Я согласился ехать учиться на следователя. Так оказался в военном училище в городе Стрельне под Ленинградом.
Во время собеседования с приёмной комиссией полковник, начальник общего отдела, отозвал меня в сторонку, сказал, что ознакомился с моим делом, характеристика моя ему понравилась, и стал сватать меня старшиной курса. Понимая всю ответственность этой должности, я отказался. И потом не раз горько пожалел об этом. Должность эта дала бы мне возможность закрепиться в Питере. А так меня оставили в Стрельне.
Система службы была взводная, меня поставили командиром взвода. В его составе были ребята из Вологды, Воркуты, Мурманска, Смоленска, Питера, Чувашии и даже четыре девушки. Дисциплина у нас была военная: подъём, физзарядка, поверка, все перемещения по команде и строем. И так до вечерней поверки и отбоя.
В общем и целом всё складывалось отлично. Жили мы в хорошей новой казарме, кормили нас неплохо, иногда отпускали в увольнения. Мне, только недавно отслужившему в армии, всё это было знакомо и не в тягость. Тем более что впереди была ясная цель: стать хорошим следователем. Милицейская наука мне вообще давалась легко. Труднее было с историей КПСС, этот предмет давался сложнее: одних партийных съездов надо было выучить больше двух десятков. Но я старался хорошо учиться и через три года получил диплом юриста, звание «лейтенант милиции» и новую милицейскую форму. По распределению областного УВД города Вологды меня направляли на службу в Череповец. Но я поначалу боялся больших городов, хотя теперь думаю, что, пожалуй, и зря, там было бы легче начинать. Но что сделано, то сделано. Мне предложили посёлок городского типа Кадуй. Поехал знакомиться с пунктом своего назначения и остался доволен: места там красивые, леса боровые, река Суда, железная дорога, до Череповца рукой подать, автобусы идут каждый час, да и до Кириллова недалеко. Местное начальство приняло меня приветливо, сразу выделили квартиру – небольшую, зато рядом с райотделом милиции. Без промедления перевёз жену с сыном. Жене помогли с трудоустройством, сына определили в детский сад.
Коллектив в Кадуйском райотделе милиции оказался дружным. Меня назначили вторым следователем. Мне повезло, моим наставником был настоящий ас, старший следователь, человек уже в возрасте, опытный, у которого было чему поучиться. Тогда все офицеры ходили дежурными по посёлку, причём чаще на дежурство отправляли молодых, кто мог быстрее разобраться в ситуации. Так что оперативную закалку мы получали на практике.
Шёл 1970 год. Начиналось строительство Череповецкой ГРЭС. Со всей страны в посёлок приехали строители, монтажники – в общем, понаехало всякого народа. Дома росли как грибы: было построено три трёхэтажных мужских и два женских общежития. В общежитиях было полно всякого разного контингента. Криминальная обстановка была сложнейшая, требовавшая постоянного контроля за ситуацией. А у нас в райотделе милиции всего 29 человек, из них только три милиционера. Так что мне, как следователю, по приказу начальства приходилось выезжать и на задержание преступников. Нередко случались драки, иногда с поножовщиной, даже убийства, но особенно много было краж. Бились, расследовали, потихоньку раскрывали эти преступления.
Я относился к службе со старанием и рвением, все указания прокурора выполнял беспрекословно. Согласно требованиям, в совершенстве овладел пишущей машинкой и все следственные действия излагал на бумаге – не от руки, а в печатном виде.
Река Суда – одна из красивейших рек Вологодчины. Она берёт начало в Бабаевском районе и течёт через Кадуйский. По весне она разливается, и в те годы становилась сплавной: по ней сплошняком плыли брёвна. Как-то пришлось выезжать на происшествие в отдалённый лесопункт Сосновка на сплавном катере. Ехали по ночной реке. По берегам сплавщики жгли костры, зрелище непередаваемое. Но обо всех этих красотах забываешь, когда приходит беда, когда на твоих руках умирает твой товарищ.
Помню, из Сокола участковым в наш отдел по комсомольской путёвке был направлен Леонид Просутов, бывший командир комсомольского оперотряда. Однажды он выехал по вызову на семейный скандал в район. Перед этим получил от начальника подробный инструктаж и предупреждение вести себя осторожнее, мало ли что. И как в воду глядел: злостным зачинщиком бытового скандала оказался бывший зэк, который не просто буянил, а уже грозился зарезать жену. Той удалось вырваться из рук злодея и сбежать. Она позвонила участковому, а сама спряталась. Озверевший преступник всю свою злость выместил на молодом участковом, нанеся ему множество ножевых ранений. Обезоружили и задержали мужика подоспевшие к месту трагедии железнодорожники. Они связали убийцу, предварительно огрев его хорошенько монтёрскими «когтями», и вызвали нас. Я тогда был дежурным по РОВД, мне и пришлось возглавлять опергруппу. В посёлок мы Лёню и убийцу везли в одной машине – в фургоне ГАЗ-51. Всех обуревала одна мысль: шлёпнуть бы этого гада из АКМ, вроде как при попытке к бегству. Одно смущало и сдерживало: с нами ехала женщина-медик. Лёня умер в дороге, прямо на моих руках.
Провожали в последний путь Леонида всем Кадуем. Проститься с погибшим товарищем приехали из Сокола его многочисленные друзья и сослуживцы. Горько и больно, когда из жизни уходят такие молодые и перспективные ребята.
Был и смешной случай: в одном сельском поселении завёлся мелкий воришка. То яйца у кого-то украдёт, то пиво домашнее выпьет, петуха или курицу с чьего-то двора упрёт, кашу-сальник слопает. То кто-то увидит, что ночью в нежилом доме печка топится. Мы по каждому из таких сигналов выезжали, проводили подворный обход, но всё попусту. Не дали толку и тайные ночные наезды в поселение. Люди жили в постоянном страхе за своё имущество. Так продолжалось около двух месяцев. Ещё страшнее стало, когда один из жителей заявил, что у него пропало ружьё и весь боезапас к нему. Люди стали бояться выходить из дома. Однажды нас поднял по тревоге звонок уже с десятом часу вечера: старушка пошла мыться в баню и обнаружила, что на полке спит какой-то чужой, весь обросший мужик. Бабушка испугалась, истошно закричала и убежала домой. Местные мужики идти в атаку на незнакомца побоялись, вызвали нас. Мы вчетвером с инспектором ГАИ, водителем и опером ОБХСС, вооружившись, как положено, АКМ, «черёмухой», гнали, не жалея скоростей: всё решало время, а проехать предстояло 30 километров. Когда прибыли на место, обнаружили, что любопытного деревенского люда собралось возле бани полным-полно. Однако в бане уже никого не оказалось.
Помогла нам тогда природа-матушка. Пред этим как раз выпал свежий снег, и следы на нём были отчётливо видны. Народ, к счастью, их не затоптал, потому что люди боялись подходить к бане близко. Следы привели нас к нежилому дому, хозяйка из которого уехала на зиму в город. Дверь снаружи была на замке, и окно на чердаке было закрыто, но плохо. Толпу зевак пришлось отогнать подальше, ведь злоумышленник был с ружьём, а может, и не один. Мы по углу дома взобрались на чердак, но там опять никого не застали. Не было и выхода с чердака прямо в дом. Спустившись вниз, я громко предложил всем, кто находился в доме, выйти из него по-хорошему. После моих слов стало слышно, что в доме забегали. Я несколькими ударами ноги, каждый раз отскакивая в сторону, чтобы не попасть под выстрелы, выбил дверь. Услышал ружейный выстрел, крик опера ОБХСС, который с «макаровым» наизготовку вбежал в дом и… снова никого! Что за чертовщина такая? Выскакиваем на улицу и видим: на снегу валяется ружьё и рядом с ним мужик. Повязали его, завели в дом. В доме на плитке варилась пшённая каша, и больше было никого не видать. Подпол открыт, все запасы продовольствия вытащены наружу. Рядом корчага пива. Признаться, я тогда не удержался и попробовал вкуснятины. Обрадованные жители нам, как героям дня, тут же организовали ночной ужин в самом зажиточном доме. Горе-бандюгана тоже привели в дом, надев на него наручники. Оборванный, грязный, с руками в кровавых ранах, он трясся мелкой дрожью и озирался по сторонам, как затравленный зверь. Все тут же стали его жалеть. Местные старушки, пока мы ужинали, провели собственное дознание и опознали в нём паренька из соседней деревни, который якобы ещё летом уехал к сестре в Архангельск. Оказалось, что, доехав до Череповца, он все деньги с кем-то пропил и вернулся назад, зная, что по деревням зимой много нежилых домов, где можно найти пропитание и выпивку. Таких дураков в каждом районе хватало, это я знаю по своему многолетнему опыту. Вот такой жалкий незадачливый «потрошитель» несколько месяцев и держал в страхе всю округу. Я разрешил его накормить, а сам по телефону доложил начальству, что операция завершена успешно. За это нас впоследствии премировали: меня, как старшего группы, пятнадцатью рублями, коллег – десятью, тогда это были хорошие деньги.
