15 сентября отмечался день памяти всех новомучеников Кирилловских, пострадавших в 1918 году, а 27 сентября мы впервые особо почтим память одного из них – священномученика Иоанна Иванова, иерея Ферапонтова монастыря. До последнего времени документы, раскрывающие неизвестные обстоятельства его мученической кончины, были засекречены. Совсем недавно удалось обнаружить их в архиве, а также установить точную дату и место расстрела о. Иоанна.
В 2000 году на юбилейном Архиерейском Соборе был прославлен целый сонм святых ХХ века – новомучеников и исповедников Российских, в том числе семь кирилловских угодников: священномученик Варсонофий (Лебедев), епископ Кирилловский; преподобномученица Серафима (Сулимова), игуменья Ферапонтова монастыря; мученики Анатолий Барашков, Михаил Трубников, Николай Бурлаков, Филипп Марышев и священномученик Иоанн Иванов, иерей Ферапонтова монастыря.
Канонизации указанных подвижников предшествовали серьёзные архивные поиски и тщательная кропотливая работа по сверке и уточнению разрозненных сведений о новомучениках, которые проделала кирилловская исследовательница Елена Стрельникова (в иночестве – монахиня Есфирь). Благодаря её титаническому труду мы имеем подробные жизнеописания святых, дату их расстрела и место захоронения, которое отмечено поклонным крестом и часовней в честь новомучеников Кирилловских. К этой часовне ежегодно 15 сентября (в день памяти угодников) совершается крестный ход.
Правда, всё сказанное относится только к шестерым из семи кирилловских святых.
Точная дата и место расстрела священномученика Иоанна Иванова до последнего времени известны не были. Поэтому в житии угодника об обстоятельствах его кончины сказано весьма кратко и лаконично: «Спустя месяц после казни епископа Варсонофия, игумении Серафимы и четверых мирян на горе Золотухе в череповецкой тюрьме расстреляли священника Иоанна Иванова». Единственным основанием для этого утверждения, имевшимся в руках исследователей в 2000-м году, был недатированный список репрессированных, в котором под № 29 значилось: «Иванов (поп Ферапонтова монастыря)», а в графе «примечания» стояла пометка «расстрелян».
Желание придать определённость скупым архивным сведениям привело к тому, что в весьма авторитетной «Православной энциклопедии» были допущены две грубые ошибки: предположительной датой кончины о. Иоанна названо 15 октября 1918 года, а местом расстрела – город Череповец.
То есть, несмотря на установленный Архиерейским Собором общий день памяти, священномученик Иоанн оказался как бы отделённым во времени и пространстве от остальных кирилловских святых, пострадавших в сентябре 1918 года. И своеобразным следствием этого «отделения» стали иконы новомучеников Кирилловских без лика священномученика Иоанна Иванова.
Целенаправленные архивные поиски позволили нам достоверно установить, что местом расстрела о. Иоанна был отнюдь не Череповец, а город Кириллов. То есть его мощи вполне могли быть погребены близ захоронения остальных новомучеников Кирилловских.
Кстати, и пережил он их ненадолго. Отца Иоанна расстреляли 27 сентября (по новому стилю) 1918 года, следовательно, у кирилловчан имеются веские основания обратиться с ходатайством в Священный Синод об установлении дополнительного дня памяти угодника –
14 (27) сентября.
Но даже не это самое главное, вновь обнаруженные архивные материалы позволяют со всей наглядностью представить тяжесть и величие мученического подвига о. Иоанна, которому было суждено понести самый большой крест страданий за имя Христово среди всех кирилловских новомучеников.
На наш взгляд, его подвиг и молитвенное стояние за родной город Кириллов заслуживают не краткого, а подробного рассказа о святом. Поэтому ниже мы приведём подробное жизнеописание угодника, в которое вошли как известные, так и вновь выявленные сведения о нём.
Жизнеописание священномученика Иоанна Иванова
(дни памяти: 15 и 27 сентября
по новому стилю, а также в Соборах Вологодских святых
и Новомучеников и исповедников Российских)
Иван Фёдорович Иванов родился в праздник Богоявления Господня 6 (19) января 1864 года в городе Кириллове в семье помощника лекаря – прихожанина Казанского собора. Стоит ли удивляться, что Иван был крещён в главном храме города и именно здесь прошёл главные этапы своего духовного становления.
К сожалению, сведений о детских годах подвижника мы не имеем. Но последующий пастырский путь красноречиво показывает, что духовное окормление у священнослужителей Казанского собора, прихожанином которого он являлся, оставило неизгладимый след в сердце святого, превратив его в стойкого борца за святую веру.
Поначалу путь Ивана Фёдоровича был традиционен для детей разночинцев. Он окончил Кирилловское начальное училище и в 1886 году Череповецкую учительскую семинарию, после чего был назначен на должность заведующего начальным училищем в селе Огибалово Кирилловского уезда, состоявшего в ведомстве Министерства народного просвещения. В 1897 году его перевели заведующим начального Тимонинского училища Белозерского уезда, в котором Иван Фёдорович преподавал в течение трёх лет. За свои труды в 1898 году он был отмечен царской наградой – серебряной медалью на Александровской ленте для ношения на груди с надписью «За усердие».
Казалось бы, карьера его складывалась вполне успешно. Но духовные уроки, преподанные в Казанском соборе, не могли пройти бесследно. И 37-летний заведующий школой принимает твёрдое решение встать на путь пастырского служения.
В июле 1901 года он выдержал экзамен на священника и в октябре был определён на священническую вакансию к Становищской церкви Белозерского уезда (ныне Бабаевский район). Спустя непродолжительное время учёный монах, магистр богословия, много потрудившийся над изданием греческих рукописей, епископ Кирилловский Арсений (Иващенко) рукоположил его в сан диакона, а через несколько дней (4 ноября 1901 года) высокопреосвященнейший Гурий (Охотин), архиепископ Новгородский и Старорусский, посвятил будущего священномученика в сан священника к Становищской церкви.
Помимо исполнения хлопотных пастырских обязанностей, о. Иоанн продолжил свою преподавательскую деятельность – он в 1901–1904 годах состоял законоучителем в местной церковно-приходской школе.
В 1904 году тщанием игуменьи Леушинского монастыря Таисии был возобновлён женский Ферапонтов монастырь, в котором открылись две священнические вакансии, на которые были определены иерей Василий Подобедов и в июне 1904 года – о. Иоанн Иванов (вторым священником). К этому времени семья батюшки состояла из пяти человек: его самого, жены Екатерины Павловны и трёх детей: дочери Екатерины (1889 г. р.) – учащейся Череповецкой гимназии, сына Бориса (1892 г. р.) – учащегося 3-го класса Белозерского духовного училища и младшей Евгении (1896 г. р.).
В 1909 году о. Иоанн по совместительству был назначен законоучителем Кнышевского земского училища. А с декабря 1912 по декабрь 1914 года состоял в хлопотной должности помощника благочинного 3-го округа. Трудился он ревностно, за что был удостоен целого ряда церковных наград и поощрений: в 1907 году награждён правом ношения набедренника, а в 1913 году – бархатной фиолетовой скуфьи. К 1913 году отец Иоанн овдовел. Сын Борис поступил в Московскую духовную академию, состоял профессорским стипендиатом и слушателем Императорского Московского археологического института, то есть проявлял недюжинные способности и подавал надежды на будущую научную и преподавательскую деятельность. Старшая дочь Екатерина вышла замуж за чертёжника Обуховского завода в Петрограде Н. Смирнова. А младшая Евгения училась в Императорском Петроградском женском педагогическом институте.
Серьёзные испытания обрушились на плечи священника в 1917 году. В июле внезапно умер священник Василий Подобедов, и отец Иоанн остался единственным служащим иереем Ферапонтова монастыря.
Дальнейшая его судьба подробно описана в «Житиях новомучеников Кирилловских», составленных Е. Стрельниковой:
«После Октябрьского переворота в стране начался развал хозяйства, и большевики, чтобы отвлечь население от истинных причин разрухи, начали пропаганду против Церкви, в особенности против монастырей. Газета «Известия Кирилловского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов» регулярно публиковала заметки о неистощимости запасов монастырских кладовых Кирилловских обителей. Например, в сентябре 1918 года она писала: «В то время, когда беднейшее население Кириллова в буквальном смысле голодает и по несколько дней не видит крошки хлеба, там, в Сорской пустыни скот кормится хлебом». «А в Горицком монастыре разве нет хлеба? Только нужно раскрыть монастырские тайники… А сколько слухов про Кирилловский монастырь, что тут большие запасы хлеба? Кто знает входы и выходы монастыря, пусть придёт в продовольственный отдел и скажет».
Первым подвергся грабежу Ферапонтов монастырь. В нём четырежды делалась реквизиция хлеба. Изъяли более 500 пудов. Против монастыря выдвинули обвинение, что он не только укрывал хлеб, но и гноил его, что служило будто бы доказательством его намеренной борьбы против советской власти. Отбирался у монастырей не только хлеб. Подлежали реквизиции скот, инвентарь, огороды и оставшиеся запасы. Вскоре исполком принял решение о монастырском продовольствии: оставить на четыре месяца по 25 фунтов на человека, остальные продукты реквизировать. Это означало, что на каждого из насельников обителей оставлялось по 2,5 килограмма продуктов на месяц, и то только до лета.
Но монастырские кладовые не были безграничны, и награбленного не могло хватить надолго. Тогда взоры большевиков обратились на монастырские ризницы и церковное имущество.
В феврале 1918 года в Кириллове были созданы комиссии для принятия на учёт монастырских ценностей. 16 мая прибывшие из деревень делегаты приступили к выполнению возложенных на них поручений по составлению описей, в первую очередь Кирилло-Белозерского монастыря. Поскольку именно по этим описям имущество монастырей вскоре реквизировалось новой властью, то было естественным нежелание верующих, чтобы этот учёт производился.
Ещё в феврале 1918 года, сразу после выхода декрета об отделении Церкви от государства, Ферапонтовским приходским советом была составлена опись церковного имущества. В марте им же было вынесено решение о недопущении дополнительных описей или досмотров. Когда стало известно, что в Ферапонтове ожидается приезд комиссии, игуменья Серафима попросила отца Иоанна объявить об этом прихожанам. По окончании службы батюшка сказал:
– Православные! Сегодня или завтра к нам приедут какие-то люди производить опись монастырского имущества. Опись была произведена Советом. Нужно ли ещё допускать описывать – это ваше дело. А в случае если будут обижать Церковь и сестёр, защитите!
– Делать опись больше не надо, не дадим. Оповестите нас или звоните, когда приедут. Мы все придём и не дадим, – заявили прихожане.
