Мы продолжаем публикацию воспоминаний кирилловских ветеранов в рамках проекта «Живые голоса детей войны», осуществляемого Советом ветеранов и волонтёрами центра активного долголетия «Забота». На этот раз нашей собеседницей стала жительница деревни Коротецкой Ольга Алексеевна Клюшенкова.
Деревня Коротецкая встретила нас по-весеннему ярким солнцем, лёгким морозцем и удивительной чистоты воздухом, надышаться которым было невозможно. Героиня нашего повествования – удивительной доброты и радушия женщина – встретила нас приветливо в своей уютной, чисто прибранной горенке с пышными цветами на подоконниках, в окружении множества памятных фотографий, любовно развешанных по стенам. На этот раз ведущей, призванной направлять беседу в нужное русло, выступила волонтёр Валентина Ивановна Москвина, а видеозапись осуществляла волонтёр Ольга Козлова.
Привкус мха на всю жизнь остался во рту
– Родилась я 15 февраля 1939 года в Шалге, которой теперь нет, в деревне Суворово, в десяти километрах отсюда, – повела Ольга Алексеевна свой неторопливый рассказ. – Родители у меня были люди простые. Отец, Алексей Кириллович Никаноров, – ярый коммунист, работал в Чарозере директором промкомбината. Мама, Любовь Васильевна, была занята в сельском хозяйстве. Семья многодетная, у родителей нас было пятеро. Перед войной отцу дали бронь, он своё в Гражданскую войну отвоевал и перед Отечественной обучал молодёжь. Старшего брата Николая, которому в июне 41-го исполнилось восемнадцать, через три месяца взяли на войну. Отвоевав с врагом два года, он пал смертью храбрых. Ему было всего двадцать лет…
Дрогнувший голос выдал незаживающую душевную рану Ольги Алексеевны, но она справилась со своими чувствами и продолжила рассказ.
– Когда началась война, мне было два года, и, конечно, сама я об этом ничего не помню, – качает головой Ольга Алексеевна. – Но вот как провожали в армию старшего брата, почему-то запомнила. Я выглядывала из-за полога на кровати, а в комнате шумно: кто пляшет, кто плачет, кто смеётся. Старшая сестра Маргарита, поработав в Шалго-Бодуновском сельском совете, уехала в Мурманск. Второй брат, Геннадий, которому сейчас девяносто, в войну начал самостоятельно пахать на лошади: с двенадцати лет за плуг встал. Был у нас в колхозе бык, Яшкой звали. Мама возила на нём какие-то семена, а потом сеяла.
С болью в голосе вспоминает Ольга Алексеевна и голодные послевоенные годы. Голод, по её словам, стоял страшный, и как она выжила, до сих пор удивляется.
– Я и сейчас ощущаю во рту вкус лепешек, испечённых со мхом, – со слезами в голосе говорит она, и Валентина Ивановна, успокаивая, гладит по руке свою собеседницу. – Привкус мха навсегда остался со мной. Как лето подходило, мы собирали всякую траву и мох. Мох сушили и вместе с травой перемалывали. Не знаю, было ли у мамы хоть немножко муки, чтобы добавить к этому помолу. Отец-то у нас хоть в промкомбинате и у всего был, но никогда ничего нам не давал. Ни грамма! Ему говорили: «Алексей Кириллович, возьми ты хоть что-нибудь, у тебя ведь пятеро ребят!» А он – ни за что! Вот таким был честным и принципиальным! Одно слово – коммунист! И неверующий был. Нас не жалел и себя не жалел. Сразу после войны он заболел и умер. Мама осталась с нами одна.
Геннадий, второй брат Ольги Алексеевны, работал в колхозе до самой армии. Колхозников в голод понемногу подкармливали.
– Какой-то супчик варили им, кусочек хлебца давали, – вспоминает Ольга Алексеевна. – Мама ему скажет было: «Генька, Ольке-то немножко принеси хлебца, хоть на один-то хамочек!» Геннадий, которому сейчас уже девяносто лет, и до сих пор у меня просит прощения: «Я несу тебе хлеб и понемножку отщипываю, отщипываю. Пока дойду до дома – всё и съем. Мама меня ругает: «Ты-то большой, можешь всё перенести, а она-то маленькая, неужели тебе её не жалко?» А вот вы подумайте, ведь я выжила и вон до каких лет дожила!
– Это потому, что Вы травку ели, а в ней много витаминов, – полушутливо поясняет Валентина Ивановна, чтобы хоть немного разрядить тревожную атмосферу, вызванную столь тягостными воспоминаниями.
– А травка эта не во всех местах росла, – говорит Ольга Алексеевна. – Она называлась горец змеиный. Я ещё совсем маленькая была, а помню, как мы с мамой поехали за этой травой на дальний луг и собирали такие розовые шишечки. Мама от паутов меня в мешок завяжет, и мы с ней ползали по лугу, рвали эту траву на еду. А потом ещё кости, какие были, пережигали и дробили в муку. Лепёшки из неё вкусные были. Правда, крепило с них сильно, мучались животами потом. Короче, голоду в период войны и после войны я хватила сполна.
И горе, и радость тогда были рядом
День Победы, 9 мая 1945 года, юная Оля, хоть и не слишком велика ещё была, но немного запомнила.
– Мне всё же шесть лет уже было, – говорит Ольга Алексеевна. – Помню, что из Чарозера позвонили в сельсовет и сообщили, что война кончилась. Брат Геннадий рассказывал, что он про победу узнал, когда был с другом на пашне. Он помнит, как все радостно кричали наперебой: «Война кончилась! Война кончилась!» В деревне все по-разному восприняли это сообщение: кто радовался, а кто и плакал. У нас в войну Коли не стало, мы тоже горевали. Очень много мужчин из нашей деревни пали на войне смертью храбрых, оставив семьи без кормильцев, много вдов остались с пятёркой детей. А в 46-47 году был такой голод, и как их было поднимать? В 47 году моя средняя сестра даже ходила по миру собирать милостыню. Кто пожалеет и подаст, а кто и выгонит.
Весной, когда открывали колхозные ямы с картошкой, её перебирали, гнилую откидывали в сторону. Из гнилой картошки люди пекли лепёшки, которые по тем временам считались настоящим лакомством.
– Спасала, конечно, коровушка и своё хозяйство, – рассуждает Ольга Алексеевна. – Мама у нас всегда корову держала, и овечки были, и куры. Так ведь надо было ещё государству сдать молоко, мясо, яйца. А себе только то, что останется. Хлеба-то нет, так молочка немножко ленут да лепёшек из картошки мама напечёт, так все в драку! Мама скорее мне-то сунет: мол, ты-то хоть поешь. Я самая младшая в семье была.
Во время войны, когда немцы уже были на подступах к Вытегре, отец Ольги Алексей Григорьевич Никаноров хотел всю семью увести в лес к партизанам. Сама-то она этого не помнит, ей мать рассказывала. Отец-коммунист понимал: если в деревню придут немцы, его первого расстреляют, а с ним вместе нарушат и всю семью. «Уже все вещи были наготове. И вдруг лишь наши войска пошли в наступление и отогнали немцев. И мы остались дома, – торжествующе говорит Ольга Алексеевна. – А то куда бы мама с грудным дитём в лес пошла?»
Муж замуж любимую увёл самоходкой
Начальную школу Ольга окончила в родном Шалго-Бодунове, а в пятый класс пришлось пешком ходить в Коротец.
– Да ладно пешком-то, – машет рукой Ольга Алексеевна. – Мало того, что нам надо было пятнадцать километров пройти, так мы ещё ходили в колхоз на работу: картошку копали после уроков. В августе за стакан семечек рвали лён в родной деревне. Моей первой учительницей была молодая девушка Татьяна Мефодьевна Перова. Училась я всегда хорошо.
С горечью в голосе вспоминает Ольга Алексеевна, как мама сшила ей из холстины платье и выкрасила чернилами. Увидев обнову, Ольга чуть не заревела и взмолилась: «Мама, я лучше в одной рубашке пойду, а эту опорку не надену!» Выручал мамин брат из Петрозаводска, присылавший их семье поношенные, но хорошего качества вещи.
– Мама у нас рукодельница была, могла из ничего хорошую вещь сшить, – с гордостью говорит Ольга Алексеевна. – Даром, что нигде этому не училась.
После семилетки молоденькая Ольга уехала к сестре в Мурманск и там получила среднее образование. Но жить в большом северном городе деревенской девушке не понравилось, и она вернулась домой к мамочке.
– Стала я работать в Шалго-Бодуновском клубе и проработала там семь лет, – продолжает свой рассказ Ольга Алексеевна. – Заведующая отделом культуры Надежда Ивановна Терентьева и Савватий Иванович Шестаков меня очень хорошо знали и поддерживали во всём. А в двадцать лет я вышла замуж. С моим будущим мужем Алексеем мы в детстве ходили в один класс. Он в седьмом классе уже поглядывал на меня. А когда стала работать в клубе, мы начали с ним дружить. Потом он позвал меня замуж и я ушла за ним самоходкой.
Как она решилась на это, даже матери ничего не сказав, Ольга Алексеевна и до сих пор удивляется. Опомнилась уже на крыльце мужниного дома и даже хотела сбежать, благо до родной деревни всего три километра. Но засомневалась: а вдруг люди увидят, осудят, мол, чего это она тут бегает? Так Ольга и стала мужней женой.
– Я столько всего перенесла в начале замужества, что и не передать! – всплескивает руками наша собеседница. – Муж работал трактористом, у него была бронь. И вдруг лишь его призвали в армию. А я как раз родила старшую дочку Надюшку. Три года муж был в армии, а я жила со свекровью и свёкром. Свекровь у меня была властная, я боялась её, дрожала, как осиновый лист. Как говорится, каждая Маша выпьет свою чашу, вот и я досыта хлебнула. А муж, Алексей Николаевич, у меня хороший был. Прожили мы с ним 59 лет и 7 месяцев, очень любили друг друга и всё хотели умереть в один день. Но так, видно, Господь решил, чтобы я осталась одна.
Ей и сейчас любое дело по плечу
После рождения сына Анатолия Ольга Алексеевна перешла на работу в магазин в деревне Тихонино и 13 лет отработала в торговле.
– И я всю спинушку там нарушила, – тяжело вздохнув, хватает себя за поясницу пожилая женщина. – Мы завозили товар из Кириллова до Коротца на машинах, а дальше – на тракторах, потому что дороги на Шалгу не было. Водитель, было, стоит ждёт, а я знай таскаю на себе тяжеленные мешки с сахаром, песком, мукой, ящики с вином. А мешки-то весом по пятьдесят килограмм да больше. Силушки у меня в молодости было столько, что я думала, мне будет и не упетать себя.
Восемь лет прожили супруги Клюшенковы с родителями, а потом отделились, поставили свой дом. Перед Ольгой тогда встала проблема, как быть с детьми, которых уже было трое, ведь они оба с мужем работали, а детских садов в деревне не было. В конце концов свекровь согласилась нянчиться с внуками, но… за деньги.
Когда дети подросли и стали школьниками, появилась новая проблема: ближайшие сельские школы все позакрывались. Деток пришлось отправлять пешком на учёбу в Коротец. Дорога была неблизкой и шла через лес, в котором на лесоповале работали заключённые: в соседнем посёлке Южном была тюремная колония. Сердце Ольги Алексеевны каждый раз замирало, когда она отправляла детей в школу и не имела возможности их проводить или встретить. К счастью, никаких инцидентов ни разу с ними не приключилось. И к ней самой, как к заведующей магазином, заключённые всегда относились уважительно.
А потом Клюшенковым предложили переселиться в Коротец. Сколь ни дороги им были родные места, но сама жизнь и подраставшие дети вынудили их принять это предложение. В 1978 году они переехали, а уже в январе следующего года Ольгу Алексеевну на очередной сессии депутатов сельского совета избрали секретарём. В этой должности она проработает 15 лет, до самого выхода на пенсию, когда ей будет уже за шестьдесят. Она вспоминает, что и ещё бы поработала, тем более что её не отпускали и силы были, но у неё случилось большое горе: трагически погиб сын Анатолий.
– Меня уговаривали не уходить с работы, потерпеть, убеждали, что всё наладится, – скрывая нахлынувшие слёзы, прячет лицо в ладонях Ольга Алексеевна. – А как наладится, если у меня часть сердца вырвана? Внучке Иринке тогда всего три года было.
Горе горем, а домашние дела никто не переделает. У Ольги Алексеевны к тому времени был полный двор разной живности: две коровы, два телёнка, поросёнок, куча овец.
– И как только вышла на пенсию, всех пятерых внуков мал мала меньше мне привезли, – широко улыбнулась она. – У меня очень умные внуки. Старшей внучке было двенадцать лет, а самой маленькой три года. Когда мы уходили в Шалгу на сенокос, старшая внучка оставалась со всеми одна и справлялась. Мне потом говорили: «Как Вы могли их одних оставлять?» А что делать? Скотины много, а сенокосов поблизости не было. Ведь когда я вышла на пенсию, в личных хозяйствах деревни Коротецкой было 94 коровы. Теперь – ни одной. Я было растворю с вечера пироги, утром замешу тесто, печку затоплю и погоню коров в загон. Дедко готовит начинку на пироги: толчёт картошку, творог. Раньше же хлеба белого не было в магазине, чем деток кормить? А я туда и обратно бегом, чтобы до работы мне успеть испечь пироги.
Только в 68 лет Ольга Алексеевна рассталась со своей коровушкой и долго горевала по этому поводу. Но ещё лет шесть откармливала телят на мясо и года три держала козу с козлятами…
За спиной у Ольги Алексеевны Клюшенковой большая, полная радостных и горестных впечатлений многотрудная жизнь. Она и сегодня не сидит без дела: печёт вкусные пироги, разводит комнатные и садовые цветы, по мере сил рукодельничает, разгадывает кроссворды, сама содержит в чистоте и порядке весь дом. Долгие будни коротает с любимой кошкой Мальвиной и племянницей Галиной, которая живёт неподалёку. Недавно в большом кругу любящих родных Ольга Алексеевна отметила свой 87-й день рождения, сохранив до преклонных лет ясный ум, прекрасную память и живую реакцию на окружающую действительность. Да одно то, что в свои солидные годы Ольга Алексеевна в ладу с Интернетом и свободно общается с родными и знакомыми в соцсети «ВКонтакте», уже говорит о многом. Немало жизненных трудностей испытала она на своём веку, но всё превозмогла, выстояла и духом не пала.
– Сейчас-то хорошо, знай живи, сколько Господь тебе отведёт! А в молодости-то нам досталось лиха! Но что поделаешь, жизнь у каждого своя, – резонно замечает эта добрейшей души мудрая женщина. – Поэтому нынешним молодым хочу пожелать быть честными, любить свою страну, свой народ и не жалеть сил на благо общества.
Татьяна ПОГОДИНА
Фото автора
