Монастырь, как всегда неожиданно, вынырнул из-за поворота.
Дорога долгая. Сначала длинной полосой тянется лес – ели, сосны. Вот промелькнёт берёзовая рощица. Взлетаешь на горку, а там деревенька – покосившиеся заколоченные домики. Но вот взовьётся в небо и растает вдали сизый дымок – значит, топят печку, жизнь продолжается.
Потом отворотка на Череповец, и снова – то лес, то деревенька, то поле. Но вот указатель на Вогнему – поворачиваем на просёлочную дорогу. Теперь за каждым поворотом ждёшь: когда же покажутся монастырские стены? Где же она, Пустынь Нила Сорского? Проехали очередной поворот. Опять не она. И вот уже устанешь ждать, рассеешься, и вдруг неожиданно вырастут белые стены, купол надвратной церкви и сразу облегчение – приехали.
Так было и в этот раз. После молебна в храме, обеда в трапезной игумен Евфимий подсел к нам и стал рассказывать о людях, которые живут рядом с обителью в рабочем посёлке, и как порой удивительным образом Господь приводит их к Себе.
– Был у нас сантехник, – начал отец Евфимий свой рассказ. – Петровичем все звали. Родился он в ту пору, когда в монастыре психоневрологический интернат располагался. Родители его здесь работали, тут и жили вместе с ним. Было, позовёшь Петровича – всегда придёт и всё сделает. Безотказный. Золотые руки у него были: краны починить, что-то отремонтировать, поменять, подключить. Всё отопление здесь он сделал. Как-то уже почти ночью у нас потекла батарея. Я пошёл к нему, он сразу пришёл и всё исправил. Денег за работу никогда не просил. Только если я сам ему дам со словами «во славу Божию». Такой мужик был хороший, добрый. Отзывчивый.
– Батюшка, а вообще много местных ходит на службы, помогают? – поинтересовалась я.
– Мало, – ответил батюшка.– Постоянные прихожане – всего несколько человек. Количество увеличивается на одного человека в год. Раньше интернат отсюда перевели в другое место (здесь были не самые комфортные условия для больных людей и ухода за ними), монастырь передали Церкви. Казалось бы, теперь всё рядом: монастырь, храм – ходи, молись. Но не идут люди к Богу. Всё им кажется, что жизнь ещё долгая, успеют. Но никто ведь не знает, сколько проживёт и когда Господь его призовёт. Вот и уходят многие без покаяния, без Святого Причастия, а кто-то даже и некрещёный. Вот и Петрович-то наш был тоже не крещёный. Я не один раз ему говорил: «Саш (Александр Петрович он был), давай я тебя покрещу». «Да не, не понимаю я всего этого», – отказывался он, не соглашался. Всем этим Петрович называл всё церковное: службы, таинства и прочее.
А дальше дело приняло другой оборот. Игумен Евфимий продолжает: «И вот как-то неожиданно Петрович заболел. У нас тут глушь, в райцентре врачи только и знают, что МРТ, КТ да антибиотики. И всё. Поставить диагноз, понять, что с Петровичем, никто не мог. А ему всё хуже и хуже становится. Посадили мы его тогда на свою монастырскую машину и повезли в Вологду. Там провели обследование и сказали: «Онкология. 4 стадия. Неоперабельная».
Диагноз прозвучал как приговор.
Едем мы обратно, я ему и говорю: «Саша, как приедем, я сразу тебя покрещу».
Тут уж он отказываться не стал, только молча кивнул головой.
В храм Петрович с трудом, но пришёл сам. Во время совершения таинства было видно, что ему больно, тяжело: то встанет Петрович, то посидит. На другой день я пособоровал и причастил раба Божьего Александра и подарил ему икону Господа Вседержителя, которая стояла у его кровати до конца дней.
Петрович уходил стремительно. Из дома уже не выходил. Меньше чем через месяц он отошёл. К Господу. Сгорел в считанные месяцы».
Батюшка замолчал. Вспомнил Сашу и его жизнь.
У меня по телу побежали мурашки. Я вдруг увидела Петровича, который чинит ночью батареи в полуразрушенном монастыре. Потом увидела, как зимой он топит печку в котельной, а батюшка приносит ему конфеты. Петрович радуется как ребёнок и улыбается в ответ – любит крепкий чай с конфетами… А вот он идёт по лесу и собирает грибы. Вот ловит рыбу с друзьями… А потом встаёт перед моими глазами растерянное лицо Саши, когда в областной больнице ему сообщают диагноз…
«Что?! Рак? У него? Не может быть! Это ошибка! Наверное, врачи что-то перепутали. Чужие анализы посмотрели… Неужели он умрёт?» – весь этот рой мыслей, конечно, бился в его мозгу на обратном пути, когда он ехал домой с наместником монастыря.
Решение принять крещение далось ему в этот раз легко. В машине рядом с ним сидел сейчас седовласый монах с длинной бородой, в чёрной одежде и с удивительно проницательными добрыми глазами. Петровичу казалось, что он видит его насквозь, но, несмотря на это, было удивительно спокойно. Вся его бестолковая и неустроенная жизнь мгновенно промелькнула перед глазами. И рядом с человеком в чёрной рясе он вдруг почувствовал себя снова маленьким мальчишкой. Маленьким Сашкой, которого папка берёт на руки, добродушно треплет ёжик волос на его голове и крепко прижимает к себе. Как-то легко и хорошо было Петровичу рядом с монахом. «Может, что-то и есть такое, что он знает лучше меня. Пусть крестит», – думает Петрович.
Мои мысли неожиданно прерывает радостный и бодрый голос батюшки: «Вот представьте, какой он счастливый человек! Да, счастливый. Ведь он сразу ушёл к Господу. Сразу на Небо». Батюшка говорит очень уверенно.
Я смотрю недоуменно. Как? Откуда такая уверенность? Сантехник Петрович, который в Бога не верил, в храм не ходил, креститься не хотел и… сразу на Небо?
– Бывают случаи, когда человек рассуждает так: вот поживу в своё удовольствие, погрешу, а в конце жизни покрещусь и Бог спишет все грехи. Но в этом есть лукавство, и, как правило, человек уходит в загробный мир некрещёный и Царствие Небесное не наследует. А Петровича Бог помиловал, сподобил Крещения за его доброе и отзывчивое сердце. Да, такой спасительный путь дал Господь нашему Саше, – продолжает батюшка, словно отвечая на мой немой вопрос. – При жизни он ни разу не был ни на одной службе, но над его гробом монахи читали Псалтирь. Когда после вечерней службы я подошёл ко гробу, было ощущение, что Саша улыбается. На другой день были литургия и отпевание и верилось, что Господь принял его к Себе. Крещение смывает все грехи с человека. А Саша после Крещения ещё немного поболел, всё лежал – нагрешить-то не успел. Потому и взял Господь Его к Себе. Такая счастливая судьба дарована ему Богом.
Весь обратный путь я думала о Петровиче, о нас и о всех тех, кого ещё ждёт это счастье – путь к Богу. Путь, первые шаги на котором мы совершаем здесь, на земле. Дай Бог успеть их сделать в земной жизни всем нам, как Петровичу, рабу Божьему Александру.
С. КУЛЕВА
Фото М. Трапезникова
