Top.Mail.Ru

­­Воздухоплаватель Степанов

Продолжение.
Начало в № 41 от 08.10.2021.
Из книги «История воздухоплавания и авиации в России» (автор П.Д. Дузь) мы узнаём, что большое значение на ход Первой мировой войны оказывало военное воздухоплавание. Боевая деятельность этого рода войск велась по двум направлениям. Во-первых, по линии разведки и бомбардировки – эту работу выполняли дирижабли. Во-вторых, по корректированию артиллерийского огня и наблюдению за полем боя — эта задача возлагалась на привязные аэростаты. В книге подробно описываются работа аэростатов и некоторые интересные подробности боевой работы воздухоплавателей до 1917 года. Так, например, становится известным, что с середины 1915 года боевая работа воздухоплавательных рот сильно осложнилась появлением самолётов-истребителей, стрелявших зажигательными пулями, от которых наполненные водородом дирижабли легко воспламенялись. Именно так, по-видимому, и погиб рядовой Кирилл Степанов. На вооружении русской армии в 1916 году находились наблюдательные станции с неуправляемыми змейковыми и сигнальными аэростатами, которые служили средством артиллерийского наблюдения и ближней разведки. К началу войны военное ведомство располагало 46-ю змейковыми аэростатами, приписанными к 11-ти воздухоплавательным ротам. Каждая рота имела две-три наблюдательные станции. Станция располагала одним змейковым и одним запасным аэростатами с лебёдками для их подъёма и спуска, подвижными газодобывающими аппаратами. Численный состав воздухоплавательной роты составлял 60-100 человек. Кроме того, рота имела вспомогательную часть, ведавшую техническим снабжением, и команду связи (ответственную за использование телефонной связи). С самого начала войны в действующей армии использовался опыт корректирования огня артиллерии с привязных аэростатов, накопленный ещё в русско-японскую войну 1904-1905 годов. Самоотверженная боевая работа военных воздухоплавателей принесла нашей армии неоценимую пользу. Как свидетельствовал участник Первой мировой войны В.А. Семёнов: «В мировую войну 1914-1918 гг. приданные артиллерии воздухоплавательные части привязных аэростатов вписали не одну блестящую страницу в летопись героических подвигов русских войск». Оказалось, что боевую работу привязного аэростата не смог заменить самолёт. За аэростатом остались ближняя разведка, общее отыскание цели и пристрелка. Возникла совместная работа аэростата и самолёта по проверке работы одного другим. Аэростат, подолгу держась в воздухе, позволял, в отличие от самолёта, более или менее непрерывно наблюдать за полем сражения. Наконец, немаловажное значение имела постоянная телефонная связь из корзины аэростата с артиллерийским командованием, чего в силу несовершенства радиосвязи не имел самолёт.
Змейковый аэростат подчас деморализовал противника одним своим присутствием. По свидетельству участника Первой мировой войны Н. Шабашева, неприятелю «аэростат невольно казался глазом, всё видящим, от которого ничто не может скрыться. Следствием этого нередко являлось: артиллерия противника во время нахождения аэростата в воздухе во избежание её обнаружения не открывала огня, усиленно стреляя лишь в то время, когда аэростат приземлялся для смены наблюдателей; всякое передвижение обозов и войск, расположенных ближе к нашим позициям, днём останавливалось, и таковые передвижения производились под прикрытием ночной темноты, вне наблюдения аэростата».
Весной 1916 года фронт несколько стабилизировался, и в связи с этим активизировалась работа воздухоплавательных частей с привязными аэростатами. Стали выставлять свои змейковые аэростаты и немцы, которые до того их использовали только на Западном фронте. Часто происходили артиллерийские дуэли с участием привязных аэростатов с обеих сторон. В 1916 году каждой воздухоплавательной роте были приписаны по две станции.
Многочисленные факты свидетельствуют о героизме воздухоплавателей, выполнявших боевые задания под сильным артиллерийским и пулемётным огнём. Их работа сильно осложнилась из-за появления у противника самолётов, имевших на вооружении пулемёты.
В 1917 году немцы сожгли уже 48 русских аэростатов, в том числе 41 — в воздухе. Большие потери змейковых аэростатов были связаны также и с тем, что в условиях войны количество подготовленных кадров наблюдателей отставало от потребностей фронта. На этом сказывалось то, что для наблюдателей, помимо серьёзных специальных знаний, немаловажное значение имела физическая закалка. Кроме того, аэростат обычно поднимал только одного человека, который должен был одновременно наблюдать и передавать данные по телефонной связи или фиксировать их. А это требовало острого зрения, знаний ориентации на местности, понимания техники ведения боя, стратегии, знания военного дела, выдержки и огромной силы духа. В сильный ветер работа воздухоплавателя осложнялась раскачиванием аэростата, что зачастую вызывало приступы морской болезни. Подняться на высоту около 1000 метров в любую погоду на аэростате, привязанном на тросах, и передавать информацию с такой высоты, зная, что вражеский самолёт может подбить аэростат – не каждому под силу. Получается, что наш земляк был не просто образованным (в артиллерийские наблюдатели брали самых грамотных), но также физически выносливым, обладающим отменным здоровьем и достаточно смелым романтиком – именно такие шли в авиацию и в воздухоплаватели в том числе.
Так откуда же на табличке якорь с крыльями? Ведь очевидно, что солдат ещё жил три дня и успел сказать, что для него в этой жизни было особенно важно. Да и однополчане, устанавливая табличку на могиле, очевидно, гордились принадлежностью к этому роду войск.
Википедия по запросу «5-я полевая воздухоплавательная рота» ответа не дала, скорее, ещё более запутала, указав: «Категория: Инженерные войска». Появилась ссылка на Российский государственный военно-исторический архив, но запрос в него – дело не быстрое. Первоначально поиск свёлся к выяснению возможной принадлежности 5-й полевой воздухоплавательной роты к флоту. Полное название рода войск на ту пору звучало как «Воздухоплавательные подразделения Российской Императорской Армии и Флота». Так может, рота была флотской (там активно использовались змейковые аэростаты), прикомандированной к армии на время ведения боевых действий в ходе Брусиловского наступления? Эта версия в ходе активного поиска в Интернете подтверждения не нашла. Тогда, возможно, рота прошла подготовку в одном из учебных центров, связанных с флотом? Таковых тогда было две — в Петербурге и Севастополе (Каче). Но тут опять нестыковка – школы выпускали офицеров, а у нас рядовой. Может был некий ускоренный выпуск для нижних чинов в условиях идущих боевых действий?
Сергей Геннадьевич Никешин проверил списки выпусков Качинской школы за 1914-1916 года – таковой не значится. Сергей Геннадьевич, пытаясь доискаться до истины, рассуждал: «Так может дело в самом солдате Степанове – его прикомандировали сюда из флота? Был бы офицер – ещё можно предположить, но солдат – вряд ли. Проверить сложно». К поиску ответа на загадку подключились специалисты по геральдике, которые работают с гербами и прочими атрибутами. И ответ пришёл! Якорь с крыльями – это отличительный знак воздухоплавательных частей, к флоту как таковому не имеющий никакого отношения. Якорь на эмблеме не от морских частей – якорем крепились к земле аэростаты с наблюдателями! Все воздушные наблюдатели носили такой знак на погонах. А на папахе у них была инженерная кокарда! Собственно пилоты самолётов (тогда аэропланов) отделились от воздухоплавателей со своей эмблемой — двуглавый орёл с крыльями и пропеллером! И вот тут самый момент задать вопрос нашим морским лётчикам – почему они оставили себе герб в виде якоря с крыльями? Впрочем, это, видимо, уже другая история, но фактом можно считать то, что воздухоплавательные подразделения Российской императорской Армии и Флота стали основой Военно-Воздушного Флота России, а значит, и прообразом Морской Авиации!
Рассуждает Сергей Никешин: «Так где и как жил Кирилл Степанов? Чем занимался? Куда ходил в школу? На ту пору самая близкая к Заречью школа была на Городке – церковно-приходская, несколько классов. Учили в ней крестьянских детей читать по слогам да писать печатными буквами. Такой ученик вряд ли попал бы разведчиком в воздухоплаватели и артиллерийским корректировщиком. А чуть дальше, через лесок, через ягодное болото и речку Гремиху, были Горицы. Практически можно утверждать, что учился он именно там. А ещё косил траву на полях у Поповского (ныне Кудряшова), перевязывал лошадей с сенокоса и поил их на ручье, ловил рыбу на Теренке, загорал и жарил, как и мы потом, картошку на большом камне у омута протекающей речушки Павлинка, ставил верши на рыбу и силки на рябчиков по окрестным горкам у лесного озера Дыбино, собирал грибы по дороге на Никулино, ходил с парнями в Кириллов на ярмарку. Можно даже предположить, в каком доме он жил в Заречье…».
Родословную семьи Степановых также помог восстановить Сергей Геннадьевич: «Род Степановых впервые упоминается, начиная с семьи крестьянина Федора Стефанова (Федор, Стефанов сын – фамилии появились позже). Согласно справкам из архива ГАВО «Деревня Заречье Вогнемской волости располагалась при речке Павлинке в 10-ти верстах от уездного города Кириллова, в 106-ти верстах от железнодорожной станции и в 3-х верстах от пароходной пристани. По состоянию на 1911 г. в деревне было
6 занятых постройками дворовых мест и 7 жилых строений, в которых проживали 23 мужчины и 22 женщины». В той же справке: «В исповедной ведомости Спасопреображенской Городецкой церкви за 1852 г. по деревне Власово помещика Всеволода Емельянова значатся крестьяне: Федор Стефанов, 43-х лет, его жена Параскева Ефремова, 43-х лет, их дети: … Варфоломей, 5-ти лет…». Но уже после (сбежали от помещика в 1861 году?) читаем: «18 января 1893 г. крестьянин деревни Заречье Николай Иванов, 25-ти лет, венчался с крестьянской дочерью деревни Мигачево девицей Клавдией Федоровой, 19-ти лет. Оба первым браком, фамилии не указаны. Поручителями при бракосочетании были крестьяне: со стороны жениха – деревни Заречье Варфоломий Федоров, Петр Дмитриев и Павел Ефимов; со стороны невесты – деревни Мигачево Илья Федоров». Значит, деревня Заречье уже жила своей жизнью. «27 декабря 1876 г. умерла жена крестьянина деревни Заречье Федора Стефанова Параскева Ефремова в возрасте 66-ти лет «от старости». Крестьянин деревни Заречье Федор Стефанов умер 14 мая 1880 г. в возрасте 71-го года «от старости». Дальше находим, что в январе 1877 года в той же церкви «венчались Варфоломей (Вахрамей) Федоров, 27 лет и Анна Ермолаевна, 19 лет, жители деревни Заречье». Данных о рождении Кирилла Вахрамеевича у нас пока нет (запрос отправлен), но из поисков по архивам ГАВО находим: «д. Заречье, 1879 г. 5 декабря – Рождение Клавдия, отец Вахрамей Федорович, мать Анна Ермолаевна. Восприемники из дер. Ермилова дочь дьякона Ирина Ермолаевна». А вот из похозяйственных книг по Пружининскому сельсовету за 1940-42 годы видим хозяйства Степанова Ивана Вахрамеевича, 1882 года рождения и Степанова Ефима Вахрамеевича, 1888 года рождения. Проследить судьбу Клавдии Вахрамеевны трудно — девушка, вероятно, сменила фамилию по замужеству». Но проследить судьбу родных братьев нашего Кирилла Вахрамеевича Степанова получилось! Оказалось, их потомки живут в Кириллове, среди нас! И о том, что они родственники, пусть и дальние, узнали только сейчас!
О том, кто они и как прошла встреча с родственниками Кирилла Степанова, а также о планах по увековечиванию памяти солдата читайте в ближайшем номере газеты.

Показать больше

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

code

− 1 = 1

Закрыть
Закрыть