22 июня исполняется 110 лет со дня рождения нашего земляка, который вместе со своими товарищами в самый критический момент в истории страны поднял боевой дух армии и подарил соотечественникам ощущение победы.
О подвиге лётчиков-балтийцев написано более двух десятков книг, сняты телефильмы. Примечательно, что первая книга «Над фашистской столицей» из серии «Боевая библиотека краснофлотца» была издана в 1942 году. У наших современников интерес к этому подвигу огромный; остаётся удивляться, каким образом без радионавигации в ночное время над морем, где нет никаких ориентиров, преодолев самую современную на то время противовоздушную оборону, морские лётчики вышли на цель и выполнили рискованное задание. Напомним, что в 1941 году в составе Красной армии имелось подразделение авиации дальнего действия, оснащённое более современными бомбардировщиками ЕР-2 и ПЕ-8, однако первыми над фашистской столицей оказались морально устаревшие «букашки» ДБ-3 морской авиации. Безусловно, дело здесь прежде всего в подготовке и лётной выучке экипажей, профессионализме и характере командира.
Известно, что с 1939 года Е.Н. Преображенский командовал 57-м полком авиации Балтийского флота. Во время активных боевых действий в конце июля 1941 года его неожиданно назначают командиром 1-го минно-торпедного полка. Возвращение в родную воинскую часть, где Евгений Николаевич служил командиром эскадрильи, помощником командира полка, неслучайно – нужен был человек, способный осуществить рискованные и почти невыполнимые боевые задания.
Каким был наш земляк, попробуем разобраться на примере следующих эпизодов из его жизни.
Вперёд за своей мечтой
После окончания Волокославинской школы Евгений Преображенский решил продолжить учительскую династию и поступил в Череповецкий педагогический техникум. Решение это было осознанным и вполне объяснимым: вместе с другом Михаилом Цепиловым Евгений активно занимался ликвидацией неграмотности, поэтому профессия учителя им приглянулась. В то же время была у друзей одна потаённая мечта: подняться в небо, стать морскими лётчиками. Откуда же она появилась? Ведь деревенские мальчишки тогда не имели возможности вживую увидеть самолёты, также в те годы люди не знали телевидения и интернета.
О море и военной службе ребятам частенько рассказывал учитель Константин Федосеевич Белов, участник Русско-японской войны и обороны Порт-Артура. О профессии морского лётчика друзьям неоднократно рассказывал наш земляк, уроженец деревни Кудрино Иван Кукин, который в 20-е годы командовал 5-й тяжелобомбардировочной эскадрильей ВВС Балтийского моря. В 1936 году И.В. Кукин был назначен начальником Ейского авиационного училища.
Как-то в Череповец с показательными выступлениями прилетел самолёт. Студенты педагогического техникума пришли посмотреть на это авиационное шоу. По завершении мероприятия Преображенский и Цепилов стали уговаривать лётчика покатать их на аэроплане, и тот согласился. После первой в жизни воздушной прогулки друзья просто «заболели» авиацией. Ребята записались в аэроклуб и серьёзно там занимались. Они окончили три курса техникума, когда пришло сообщение, что четверых лучших курсантов возьмут на учёбу в Ленинградскую военно-теоретическую школу лётчиков. Волокославинские ребята бросают учёбу в техникуме и идут за своей мечтой поступать в лётное училище. Конкурс в училище огромный, Евгений Преображенский успешно сдаёт экзамены и поступает с первого раза, а Михаилу Цепилову через год пришлось делать второй заход. Тем не менее оба стали первоклассными, выдающимися морскими лётчиками, а их дружба продолжалась всю жизнь.
Сын за отца отвечает
В 1937 году драматичные события происходят на родине лётчика. В Волокославинском арестован отец. Выдвинутые обвинения кажутся нелепыми: официально Николая Александровича арестовали за то, что ещё до революции он являлся членом партии эсеров. Однако у односельчан на этот счёт другая версия: директор школы, авторитетный на селе человек, протестовал против закрытия Благовещенской церкви. Это ему и припомнили в 1937 году. Н.А. Преображенского забирает чёрный воронок и увозит в застенки НКВД, откуда возврата, казалось бы, не бывает.
Учительский коллектив и односельчане изначально не верили в виновность директора школы. Люди недоумевали, почему возможно лишить свободы человека за деяния, которые он совершил более 20 лет назад. Заметим, что до революции в Волокославинском проживали представители многих политических партий: члены РСДРП, кадеты, эсеры, была даже своя организация черносотенцев, руководил которой местный купец Потанин, в чьём доме после революции разместилась Волокославинская школа и проживала семья Преображенских. Школьных учителей и многих жителей села вызывали на допросы по делу Н.А. Преображенского, однако сведений, компрометирующих директора школы, никто так и не дал.
Любому человеку свойственен инстинкт самосохранения. В те годы в стране царила обстановка подозрительности и страха, для того чтобы выжить, многие отказывались от своих репрессированных родственников. Тем более что вождь и руководитель государства И.В. Сталин публично заявил, что сын за отца не отвечает. По всей логике молодой военный лётчик Евгений Преображенский, блестяще начавший свою карьеру, обязан был прислушаться к совету «отца народов», однако вопреки всему он начинает бороться за своего родного отца, отстаивать его честное имя. То есть человек восстал против раскрученного репрессивного маховика государственной машины. Заметим, что хлопотать за «врагов народа» в конце 30-х годов было делом опасным и почти что бесперспективным.
Безусловно, Евгений Николаевич сильно рисковал, когда добивался снятия обвинения с арестованного отца, ведь, по сути дела, он и сам находился на заметке органов НКВД. Сейчас мы хорошо знаем, какой урон нанесли репрессии командного состава Красной армии в предвоенные годы. Известно, что за освобождение отца морского лётчика ходатайствовал нарком Военно-морского флота СССР Н.Г. Кузнецов, который был вхож в самые высокие кабинеты. В 1938 году Н.А. Преображенский был освобождён, оправдан и полностью реабилитирован. К сожалению, это чуть ли не единственный пример; как правило, арестованных по политическим причинам реабилитировали после 1953 года.
Оставляли продовольствие
в блокадном Ленинграде
Зимой 1942 года часть самолётов 1-го минно-торпедного полка базировалась на тыловом аэродроме. Лётные экипажи уходили на боевые задания, наносили бомбовые удары по сухопутным целям: скоплениям живой силы и техники противника, после чего приземлялись на аэродроме блокадного города, брали на борт боезапас, снова наносили бомбовые удары по врагу и приземлялись на тыловом аэродроме. Понимая чрезвычайно сложное положение жителей Ленинграда, лётчики-балтийцы приняли решение оставлять свой неприкосновенный продовольственный запас в блокадном городе. Стоит подчеркнуть, что это решение приняли сами лётчики, подобный приказ им был не вправе отдать ни один вышестоящий начальник. В определённой степени лётчики нарушали правила полётов, однако в то чрезвычайно трудное для нашей страны время ни один самолёт авиаполка Преображенского не уходил с аэродрома блокадного города, не сдав свой бортовой неприкосновенный продуктовый запас.
Вечером 9 января 1942 года полковник Преображенский повёл группу бомбардировщиков наносить удары по железнодорожной станции Луга. Наши лётчики полностью выполнили свою задачу, бомбы упали точно в цель, внизу пылали вражеские эшелоны. Однако, уходя от Луги, флагманский самолёт попал в лучи зенитных прожекторов, слева и справа послышались разрывы снарядов. Наш самолёт получил повреждения: от попадания стального осколка резко отказал правый мотор. Левый двигатель по причине повреждения не развивал полных оборотов, в результате чего самолёт не летел, а медленно скользил по воздуху, непрерывно теряя высоту. Пилотировать самолёт стало очень трудно, невозможно было выдерживать ни скорости, ни высоты полёта. К тому же на высоте примерно 600 метров самолёт попал в густой туман, обстановка создалась чрезвычайно опасная.
Преображенский предлагает экипажу, пока есть высота, покинуть подбитый самолёт на парашютах: «Так меньше риска, я потяну машину один». Члены экипажа дружно отказываются: «Будем вместе до конца, что бы там ни было». До условной линии фронта, которая проходила по реке Волхов, наш бомбардировщик дотянул на высоте примерно 50 метров. Опытный пилот Преображенский отчётливо понимал, что при таком положении дел сумеет удержать самолёт в воздухе не более минуты, поэтому приказал высматривать место для вынужденной посадки. Однако внизу, насколько видят глаза, простирался зимний заснеженный лес.
К счастью для наших лётчиков, лесной массив прервался, появилась белая поляна. Преображенский сразу же убрал газ еле работающего мотора, и самолёт стал сносить плоскостями низкорослый сухостой. Потом последовал сильный удар и ещё несколько толчков, затем всё стихло. Позже выяснится, что командир мастерски совершил аварийную посадку на болото. Первым из кабины выбрался штурман П.И. Хохлов и по грудь погрузился в рыхлый сугроб. Обратно на плоскость ему помог взобраться командир. Кабину, где находились два других члена экипажа, заклинило при посадке, для их освобождения пришлось разбить стекло. Главное, что все оказались на земле и были живы.
Стрелок-радист доложил, что с повреждениями правого двигателя вышла из строя самолётная радиостанция, потому он ничего не успел передать на землю ни о полёте, ни о вынужденной посадке. Бортовые часы показывали половину десятого вечера, стояла безветренная погода, мороз за 30 °С. Лётчики были одеты в меховые комбинезоны, лётные шлемы, перчатки, имелись компасы, лётные карты, коробка со спичками и даже мазь от обморожения. Не было даже кусочка хлеба. Прихватив один из турельных пулемётов, ленты с патронами, лётчики решили двигаться на восток, подальше от линии фронта.
Пробираться по глубокому рыхлому снегу оказалось чрезвычайно трудно: пробовали ползком – из этого ничего не получилось, пришлось перекатываться по снегу всем корпусом. С 10 вечера до 9 утра таким образом удалось удалиться от самолёта примерно на километр. Все сильно выдохлись и устали. Евгений Преображенский влез на отдельно стоящее сухое дерево и сообщил, что на восток, насколько хватает глаз, тянется заснеженное болото. Решили возвращаться к самолёту и от него двигаться в южном направлении к железной дороге Москва – Ленинград.
Обратный путь преодолели за два часа. Добыли горючее из бензобаков, наломали дров из сухостоя и развели костёр. Из дюралюминевой крышки самолётной аптечки изготовили чайник, растопили снег, вскипятили воду. Утолили жажду и немного согрелись. После короткого отдыха двинулись в путь. Примерно в 11 часов услышали гул самолёта, а затем увидели в небе ИЛ-4. Штурман П.И. Хохлов три раза выстрелил из ракетницы. Самолёт ушёл в западном направлении, в воздухе стояла морозная дымка, поэтому его экипаж не заметил своих товарищей на земле. В 7 часов вечера стали готовиться к ночлегу: развели костёр, вскипятили снежную воду. Чтобы не загорелась одежда во время сна, установили дежурство – по кругу, по часу на каждого члена экипажа. Ранним утром, разогнув окоченевшие от холода спины и ноги, снова двинулись в путь.
Второй день прошёл в борьбе со снегом и холодом. Ночь у костра была тревожной, у членов экипажа в различных местах прогорели комбинезоны. Лётчики обернули их парашютными полотнищами и обмотали стропами. К исходу третьих суток люди сильно ослабли, к тому же в коробке оставалось всего три спички. Утром на четвёртые сутки все дружно стали разгребать снег на болоте в надежде найти клюкву, однако все усилия оказались напрасными. При этом все заметили, что высота снежного покрова на болоте стала меньше, теперь стало возможно шагать, а не перекатываться. К несчастью, дальше на пути оказался незамерзающий ручей с красноватой гнилой водой. Никто из ослабевших лётчиков не был в состоянии перепрыгнуть через узкое русло ручья. Пришлось перейти его вброд. После этого одежда превратилась в ледяной панцирь, на унтах образовались тяжёлые ледяные колодки.
В полдень четвёртого дня на горизонте обозначилась большая церковь. До неё было рукой подать, но ослабевшие путники добрались туда лишь в сумерках. Внутри увидели погасший костёр с тлеющими кое-где углями, консервные банки с этикетками на немецком языке, бутылки из-под шнапса. Всё это означало, что не более получаса назад здесь были фашисты. Наши лётчики, с трудом переставляя ноги, добрели до сарая, стоящего у обочины дороги. Минут через 20 они услышали шум приближающегося автомобиля. А вскоре увидели, что навстречу ему идёт другой грузовик, покрытый брезентом, поверх которого дымила труба. Автомобили встретились примерно в 100 метрах от сарая и не смогли разъехаться. Лётчики услышали отборную русскую ругань.
Самостоятельно подняться в кузов никто из них не смог, помогли солдаты. Лётчикам налили по глотку спирта, выдали по кусочку хлеба и отвезли в ближайший населённый пункт, определив на постой в единственный уцелевший дом. Наутро знакомые пехотинцы сварили для лётчиков гороховый суп, правда, налили каждому по три ложки, в добавке отказали: «Нельзя, может стать худо». Ведь основной пищей экипажа Преображенского на протяжении четырёх суток была лишь кипячёная вода.
Позже выяснилось, что флагманский экипаж разыскивали на протяжении трёх суток, об этом были оповещены войска фронта и партизаны. Самолёт командира полка был отремонтирован на месте, силами местных жителей на болоте была оборудована взлётная полоса. Боевая машина благополучно поднялась со Спасских болот и была перегнана на свой аэродром. Е.Н. Преображенский со своими товарищами долго потом на нём летал на выполнение боевых задач.
Этот случай наглядно характеризует нашего земляка и его лётчиков-балтийцев. Экипаж командира полка, в составе которого два Героя Советского Союза, добровольно в нарушение инструкций оставляет свой бортовой паёк в блокадном Ленинграде для поддержки своих товарищей и местных жителей, которые там находятся, а сам, попав в сложную ситуацию, чуть не оказывается на грани голодной смерти.
– Евгений Николаевич Преображенский стал для нас эталоном порядочности и честности, мужества и героизма, – говорит генерал армии Юрий Балуевский. – Эти качества он впитал, как говорят в народе, вместе с молоком матери, прочувствовал и умом, и сердцем, поэтому он осознанно вёл в бой своих подчинённых и при бомбёжке фашистского Берлина, и в ходе всей войны. Его бесстрашие и уверенность в победе, основанные на уважении и доверии к своим боевым товарищам по экипажу, по полку, позволили нашему земляку организовать и выполнить сложнейшие боевые задачи во время Великой Отечественной войны и в послевоенные годы.
Алексей КУЗЬМИН
Фото из музея Е.Н. Преображенского Волокославинской школы
